167 / 208
Стивен Кинг: «Песнь Сюзанны»
10
«Печально наблюдать крушение веры», – промурлыкал вампир Курт Барлоу, прежде
чем вырвать потемневший и бесполезный крест из руки Дона Каллагэна. Почему он смог это
сделать? Потому что, узри парадокс, прими во внимание загадку, отец Каллагэн не смог сам
отбросить крест. Потому что не убедил себя согласиться с тем, что крест всего лишь один из
символов великой силы, которая бежит, как река под всей вселенной, может, под тысячью
вселенных…
"Мне нужен символ, – подумал Каллагэн. А потом:
– Может, поэтому Бог и позволил мне выжить? Он дает мне второй шанс это понять?"
Такое возможно, думал он, когда его руки взялись за крышку. Вторые шансы – точно по
части Бога.
– Послушайте, вы должны угомонить вашу собаку, – ворчливый голос горничной оте-
ля, но такой далекий. И тут же:
– Madre de Dio
s 102, почему здесь так темно? Что это… что это за ш… ш…
Возможно, она хотела произнести слово «шум». Если и хотела, ей это не удалось. Даже
Ыш, похоже, сдался чарам гудящего, поющего шара, потому что перестал лаять и, бросив
пост у двери, вошел в номер. Каллагэн решил, что в момент неизбежного конца зверек хотел
быть рядом с Джейком.
Бывший священник попытался остановить свои самоубийственные руки. Шар в ящике
прибавил громкости песне идиота, и кончики пальцев дернулись в ответ. А потом снова за -
мерли. «Хоть эту победу я одержал», – подумал Каллагэн.
– Ничего, я сделаю это сама, – голос горничной, словно обкурившейся, но шустрой. –
Я хочу видеть его! Dios! Я хочу подержать его!
Руки Джейка весили никак не меньше тонны, но он заставил их подняться и схватить
горничную, даму средних лет, дородную, фунтов на сто пять, испаноязычную американку.
А Каллагэн, который только что останавливал свои руки, теперь пытался помолиться.
«Господи, все в Твоей воле – не в моей. Я не гончар, а гончарная глина. Если я не смогу
сделать что-нибудь еще, помоги мне взять его в руки и прыгнуть в окно, чтобы уничтожить
этот проклятый богами шар раз и навсегда. Но, если Твоя воля – помочь мне заставить его
замолчать, усыпить вновь, тогда пошли мне Твою силу. И помоги мне вспомнить…»
Черный Тринадцатый, конечно, притягивал к себе Джейка, но не лишил его недавно
обретенного шестого чувства, прикосновений. И теперь он «вытащил» последние слова мо-
литвы из разума отца Каллагэна и озвучил их, только заменил слова «символ», использован-
ное Каллагэн на другое, которому научил их Роланд.
– Мне не нужен сигул, – сказал Джейк. – Я не гончар, а гончарная глина, и мне не ну-
жен сигул!
– Господи, – молвил Каллагэн. Слово это тяжестью не уступало валуну, но, едва оно
сорвалось с губ, все стало проще. – Господи, если Ты все еще здесь, если Ты слышишь меня,
это Каллагэн. Пожалуйста, усмири этот шар. Пожалуйста, сделай так, чтобы он вновь
заснул. Я прошу Тебя во имя Иисуса.
– Во имя Белизны, – добавил Джейк.
– Изны, – внес свою лепту Ыш.
– Аминь, – закончила горничная все тем же обкуренным голосом.
На мгновение бубнящая песня идиота прибавила в громкости, и Каллагэн понял, что
сопротивление бесполезно, ибо сам Господь Бог бессилен против Черного Тринадцатого.
А потом песня смолкла.
– Восславим Господа, – прошептал Каллагэн и только в тот момент осознал, что бук-
вально купается в собственном поту.
Джейк расплакался, поднял Ыша на руки. Начала плакать и служанка, но никто не уте-
шил ее. А когда Каллагэн вновь начал натягивать мешок для боулинга из плотной и очень тя-
102 Madre de Dios — Матерь Божья (исп.)
167