28 / 208
Стивен Кинг: «Песнь Сюзанны»
Гаттенберг глянул на бледные щеки, закаменевшую челюсть. И ретировался без едино-
го слова.
3
Труди ушла с работы без четверти пять, гораздо раньше обычного. Вернулась на угол
Второй авеню и Сорок шестой улицы и, хотя онекалывающее покамение вернулось, едва она
приблизилась к Хаммаршельд-Плаза-2, не сбавила шага. Постояла на углу, не обращая вни-
мания на поочередно загорающиеся прямоугольные таблички, белый «ИДИТЕ» и красный
«СТОЙТЕ». Повернулась на триста шестьдесят градусов, не сходя с места, прямо-таки, как
балерина, полностью игнорируя тех, кто шел по Второй авеню. Впрочем, и прохожие в той
же мере игнорировали ее.
– Прямо здесь, – вырвалось у нее. – Это произошло прямо здесь. Я знаю, что произо-
шло. Она спросила, какой у меня размер ноги, и, прежде чем я успела ответить… Я бы отве-
тила, сказала бы, какого цвета у меня нижнее белье, если б она спросила, я была в шоке…
прежде чем я успела ответить, она сказала…
«Неважно, Сюзанна говорит, что у тебя, похоже, седьмой размер. Значит, они подой-
дут.»
Нет, второе предложение она не закончила, но Труди не сомневалась, что именно это
она собиралась сказать. Только ее лицо вдруг изменилось. Как у комика, собравшегося ими-
тировать Билла Клинтона, или Майкла Джексона, или даже Джорджа Клуни. И она попроси-
ла о помощи. Попросила о помощи и добавила, что ее зовут… как?
– Сюзанна Дин, – продолжила Труди вслух. – Вот как ее зовут. А патрульному Антасси
я этого не сказала.
Нет, не сказала, но кому нужен этот патрульный Антасси? Патрульный Антасси с его
автобусными остановками и маленькими магазинчиками. Да пошел он…
Эта женщина… Сюзанна Дин, Вупи Голдберг, Коретта Скотт-Кинг, кем бы они ни
была, думала, что она беременна. Думала, что у нее родовые схватки. Я в этом практически
уверена. Она показалась тебе беременной, Труди?
– Нет, – ответила она.
На ближней к Верхнему Манхэттену стороне Сорок шестой улицы вновь засветилась
красная табличка с надписью «СТОЙТЕ». И Труди вдруг осознала, что к ней возвращается
спокойствие. Она успокаивалась лишь потому, что стояла здесь, на углу Второй авеню и Со-
рок шестой улицы, рядом с высящейся по правую руку громадой Хаммаршельд-Плаза-2.
Словно почувствовала холодную руку, легшую на горячий лоб, словно услышала доброе
слово, заверившее ее, что нет причины, нет абсолютно никакой причины ощущать онекалы-
вающее покамение.
Она слышит гудение, вдруг осознала Труди. Сладостный гудящий звук.
– Это не гудение, – уточнила она, когда красная табличка «СТОЙТЕ» погасла и вновь
зажглась белая «ИДИТЕ» (она вспомнила, как один из ухажеров в колледже сказал ей, что
для кармы просто беда, если человек уподобляется световому указателю на пешеходном
переходе). – Это не гудение, это пение.
И тут же у нее за спиной, она вздрогнула от неожиданности, но не испугалась, раздался
мужской голос:
– Совершенно верно, – повернувшись, она увидела джентльмена лет сорока с не-
большим. – Я постоянно прихожу сюда, только для того, чтобы его послушать. И вот что я
вам скажу, раз уж мы, как говорится, всего лишь корабли, встретившиеся в ночи, в молодо-
сти у меня все лицо было в жутких угрях. И я думаю, это пение, уж не знаю каким образом,
их вылечило.
– Вы думаете, что избавились от угрей, потому что время от времени стояли на углу
Второй авеню и Сорок шестой улицы.
Его улыбка, и без того легкая, но приятная, поблекла.
– Я понимаю, звучит безумно…
– Я видела женщину, которая появилась из ниоткуда прямо здесь, – перебила его Тру-
ди. – Я видела это три с половиной часа тому назад. Когда она появилась, у нее не было ног
28