145 / 200
Стивен Кинг: «Извлечение троих»
145
– Убери его, – сказала она тоном строгой учительницы. Эдди рассмеялся, но все же послу-
шался.
– Чего ты смеешься?
– Ты сейчас это сказала ну в точности как мисс Хатэуэй, училка моя в третьем классе.
Она улыбнулась, по-прежнему глядя ему в глаза, и тихонько запела:
– Тень ночная на землю ложится… в сумерках все растворилось… – Одетта умолкла, и
вместе они посмотрели на запад, но звезда, которой они вчера загадывали желания, еще не по-
явилась на небе, хотя тени их стали длиннее.
– Еще что-нибудь, Одетта? – Он все искал предлоги остаться с нею полодьше. Может быть,
это пройдет, когда он действительно соберется уйти, но пока что он длил расставание, хватаясь
за всякий повод.
– Поцелуй. Мне тогда будет легче, если ты не возражаешь.
И когда после долго поцелуя губы их разомкнулись, она взяла его за руку и пристально по-
смотрела ему в глаза:
– До прошлой ночи я ни разу не занималась любовью с белым. Не знаю, важно это для тебя
или нет. Я даже не знаю, важно ли для меня самой. Но я подумала, что тебе следует знать.
Он на мгновение задумался.
– Мне не важно, – сказал он наконец. – В темноте6 как говорится, все кошки серы. Я люб-
лю тебя, Одетта.
Она накрыла руку его ладонью.
– Ты очень славный, и я, может быть, тоже тебя люблю, хотя для нас еще слишком рано…
В это мгновение, как по сигналу, где-то в зарослях завопила дикая кошка. Пока что не
ближе, чем в четырех-пяти милх отсюда, но все же намного ближе, чем в прошлый раз, и, судя
по звуку, зверюга была большая.
Они повернулись на звук. Эдди почувствовал, как волоски у него на затылке попробовали
встать дыбом. Только у них ничего не вышло. Простите меня, волоски, совершенно по – идиот-
ски подумал он. Патлы я отрастил будь здоров.
Истошный вопль усилился, как будто это орало какая-нибудь несчастная зверюга, умира-
ющае в жутких муках (хотя на самом – то деле этот кошмарный вопль, скорее всего, знаменовал
собою удачное завершение брачных игр). Крик как будто завис на мгновение, стал почти что не-
выносимым, а потом начал стихать
– все глуше и глуше, – а потом оборвался или растворился в нескончаемом вое ветра. Они
подождали, но вопль больше не повторился. Однако Эдди больше не колебался. Он снова выта-
щил револьвер и протянул его ей.
– Бери и не спорь. Если тебе все же придется стрелять, он тебя не подведет… такое оружие
никогда не подводит… но все равно возьми.
– Хочешь поспорить?
– Ты можешь спорить, сколько душе угодно.
Внимательно посмотрев в глаза Эдди, она улыбнулась немного устало.
– Не буду я с тобой спорить. – Одетта взяла револьвер. – Пожалуйста, возвращайся быст-
рее.
– Я быстро, – он поцеловал ее, на этот раз торопливо, и едва не сказал, чтобы она была
осторожна… но если серьезно, ребята, как можно быть осторожным в такой ситуации?!
В сгущающихся сумерках он спустился вниз по склону (омары еще не выпозли на берег, но
уже скоро они покажутся) и еще раз прочел надпись на двери. Его опять передернуло. Эти слова
били прямо в точку. Господи, прямо в точку. Потом он оглянулся. Сначала он не увидел Одетту,
но потом заметил на склоне какое-то движение. Мелькнула светло коричневая ладонь. Одетта
махала ему рукой.
Он помахал ей в ответ, а потом развернул коляску и пустился бегом, приподняв передние
колеса, которые были поменьше задних и не такие прочные, чтобы они не бились о землю. Он
бежал на юг, туда, откуда пришел. Первые полчаса тень его бежала рядом – невероятная тень
костлявого великана, начинавшаяся от подошв кроссоков и протянувшаяся на несколько долгих
ярдов к востоку. А потом солнце зашло, тень исчезла, а из моря полезли омары.
Минут через десять после того, как они принялись трещать, переговаривась друг с другом,
он поднял голову и увидел вечернюю звезду, спокойно сиявшую на темно синем бархате неба.