148 / 200
Стивен Кинг: «Извлечение троих»
148
– Ты, по-моему, мечтал о цыпленке.
Эдди застонал:
– Не трави душу, старик.
Когда взошедшее солнце осветило холмы, вдали показалась третья дверь. Они добрались
до нее через два часа.
Снова все вместе, подумал Эдди, готовый свалиться с ног.
Но он явно поторопился с выводом. Одетты Холмс не было видно. Нигде.
13
– Одетта! – закричал Эдди, и теперь голос его был точно таким же надорванным и хрип-
лым, как и у той, другой.
В ответ тишина. Не было даже эха, которое он мог бы принять по ошибке за голос Одетты.
Эти низкие, выветренные холмы не отражали звука. Слышался только плеск волн, особенно
громкий на этом узеньком клинышке берега – глухой и ритмичный грохот прибоя о стену грота,
пробитого волнами в хрупком камне скалы, – и непрестанный вой ветра.
– Одетта!
На этот раз он закричал так громко, что голос его сорвался, и острая боль, точно рыбная
кость, вонзилась в голосовые связки. Взгляд его исступленно шарил по холмам, высматривая
светло коричневое пятнышко ее ладони, промельк движения, когда она встанет… или (да про-
стит его Бог) яркие пятна крови на бурых камнях.
Он поймал себя на том, что пытается угадать, что он будет делать, если действительно там
будет кровь, или если найдется револьвер с глубокими следами зубов на сандаловом дереве ру-
кояти. Наверное, он впадет в истерику, если вообще не сойдет с ума, но он все равно продолжал
высматривать… хоть что-нибудь.
Но он ничего не увидел. Не услышал даже самого слабого ответного крика.
Стрелок тем временем изучал третью дверь. Он ждал, что на ней будет написано одно сло-
во, то самое слово, которое произнес человек в черном, переворачивая шестую карту колоды Та-
ро на пыльной Голгофе, где они с Роландом долго беселовали в бесконечной ночи. Смерть, ска-
зал тогда Уолтер, но не твоя, стрелок.
На двери было слово, но совсем другое… не СМЕРТЬ. Он прочитал его снова, беззвучно
шевеля губами:
ТОЛКАЧ
И все же оно означает смерть, подумал Роланд и понял, что это так.
Он вдруг сообразил, что голос Эдди стал удаляться, и обернулся. Эдди карабкался вверх по
склону ближайшего холма, не переставая звать Одетту.
Сначала Роланд решил его не удерживать.
Может быть, Эдди найдет ее, может быть, даже живой и не слишком сильно искалеченной,
и это по-прежнему будет она. Он мог допустить, что эти двое даже сумеют наладить здесь свою
жизнь, что любовь Эдди к Одетте и ее – к нему все-таки одолеют ночную тень, которая называет
себя Деттой Уокер. Да, очень возможно, что между ними двумя нет места для Детты, и она про-
сто тихо исчезнет. По-своему он был романтиком, суровым и жестким6 но все же немножко ро-
мантиком… но в то же время он был непробиваемым реалистом и знал, что иногда любовь дей-
ствительно побеждает все. А что остается ему? Даже если ему удастся заполучить лекарства из
мира Эдди, те самые, которые так помогли ему в прошлый раз, помогут ли они теперь? Сейчас
ему хуже, чем в прошлый раз, и он даже пойал себя на том, что начинает уже беспокоится, как
далеко все зашло. Руки и ноги болели, в голове глухо гудело, грудь отяжелела, наолнившись
мокротой. Когда он кашлял, левый бок обжигала боль, как будто там у него были сломаны ребра.
Левое ухо горело. Может быть, думал он, настало время со всем этим покончить и просто
сдасться.
При этой мысли все существо его возмутилось.
– Эдди! – закричал он, и теперь голос его не сорвался кашлем, а звучал, как всегда, глубоко
и мощно.
Эдди обернулся, стоя одною ногою на влажном прибрежном грунте, а другую опставив
уже на каменистый выступ.