52 / 260
Мы были в тылу наступающих американских частей, никакого противника поблизости
не было. Мы двинулись через пустыню и ехали до тех пор, пока не добрались до базового
лагеря войск США. Отдохнув несколько часов, мы отправились на разведку в интересах
продвигающихся вперед частей Корпуса морской пехоты.
Пустыня вовсе не была безлюдной. Хотя дикие места занимают большие пространства,
тут и там разбросаны городки и маленькие селения. Города мы старались обходить,
ограничиваясь наблюдением с большой дистанции. Наша работа заключалась в том, чтобы
определить дислокацию вражеских опорных пунктов и радировать об этом командованию
морпехов, чтобы те могли определить, следует ли атаковать их или же обойти. Поэтому мы
часто останавливались на гребнях холмов для внимательного изучения окрестностей.
За весь день случился только один примечательный контакт. Мы вышли на окраину
города. Видимо, мы чересчур приблизились, потому что попали под обстрел. Я ответил
очередью из крупнокалиберного пулемета, а затем, когда мы развернулись, чтобы унести
свои задницы, добавил из «шестидесятого».
В тот день мы проехали сотни миль. В конце дня мы прилегли ненадолго отдохнуть, и
снова тронулись, едва настала ночь. Когда по нам начали стрелять, пришел новый приказ.
Командующий операцией отзывал нас назад и выслал за нами вертолет.
Вы, вероятно, полагаете, что нам как раз и нужно было вызвать на себя огонь
противника, чтобы выявить его огневые точки. Возможно, вы думаете, что раз мы
приблизились к противнику настолько близко, что он начал стрелять, значит, нам удалось
обнаружить значительные вражеские силы. Не исключено, что вы считаете наши действия
правильными.
Может, и так. Но наш командир считал иначе. Он хотел, чтобы мы оставались
необнаруженными. Он не хотел никаких потерь, даже несмотря на то, что их ценой мы бы
успешно выполнили задачу. И я должен отметить, что, несмотря на обстрел, мы не потеряли
ни одного человека.
Мы очень разозлились. Мы целую неделю ждали этой разведки. У нас было полно
горючего, воды, еды, и мы точно знали, где и как пополнить запасы в случае необходимости.
Черт, да мы могли доехать до самого Багдада, который все еще оставался в руках иракцев.
Удрученные, мы вернулись на базу.
Это не было концом войны для нас, но это был плохой знак относительно того, что ждет
нас впереди.
Вы должны понять: ни один «морской котик» умирать не хочет. Смысл войны, как
сказал Паттон, не в том, чтобы умереть за свою родину, а в том, чтобы сукин сын с той
стороны умер за свою. Но еще мы хотим сражаться.
Отчасти это личное. Примерно как у спортсменов: спортсмен хочет участвовать в
большой игре, хочет состязаться на площадке или на ринге. Отчасти (по большей части, я
считаю) это патриотизм.
Это одна из тех вещей, которые невозможно объяснить словами. Но, может быть, это
поможет меня понять.
Вскоре после описанных выше событий мы оказались участниками изматывающего
огневого боя. Десятеро наших провели почти сорок восемь часов на третьем этаже старого
заброшенного кирпичного здания, не снимая индивидуальной бронезащиты в более чем
стоградусную жар
у [54] .Пули влетали практически непрерывно, разбивая стены вокруг нас.