166 / 290
Стивен Кинг: «Бесплодные земли»
имел мозги, чтобы этому научиться) разрешали остаться. Особенно в Ладе ценились пахари и
земледельцы; как говорили потом очевидцы, все парки и городские скверы были переделаны под
огороды, ибо выбор у жителей осажденного города, полностью отрезанного от окрестных дере-
вень, был весьма небогат: либо выращивать все продукты самим, либо же умирать от голода по-
среди металлических улиц и стеклянных башен. Великих Древних давно уже не было, их та -
инственные машины, хотя и остались, но сделались бесполезными, к тому же эти безмолвные чу-
деса не годились в пищу.
Время шло. Постепенно характер войны менялся. Соотношение сил медленно, но верно
склонялось в пользу седых, осаждавших город – седыми прозвали их потому, что в большинстве
своем они были намного старше горожан. Впрочем, и те с годами не становились моложе. По
привычке их все еще называли младами, но всякому было ясно, что молодость их отцвела давно.
И мало – помалу они то ли забыли, как надо использовать древнее оружие, то ли оно само вышло
из строя за давностью лет.
– Наверное, и то, и другое, – заметил Роланд.
И вот, лет девяносто назад – уже при жизни Си и тетушки Талиты – появилась последняя
банда изгоев, да такая большая, что, когда проезжала она через Речной Перекресток, передовые
дозоры явились еще на рассвете, а последние ее отряды вышли из поселения почти перед самым
закатом. Больше такой многочисленной армии в этих местах не видали, а предводительствовал ей
незаконнорожденный принц Дэвид по прозвищу Шустрый – тот самый, который потом якобы на-
смерть разбился, пытаясь подняться в небо на механической птице. Он собрал под своим нача-
лом остатки разрозненных банд и шаек, без дела шатавшихся вокруг Лада. Творил всяческие бес-
чинства, убивая любого, кто осмеливался встать у него на пути и противиться его планам. Армия
седых под предводительством Дэвида Шустрого сумела все-таки захватить город. Причем, не с
моста и не с лодок. В двенадцати милях вниз по течению они соорудили понтонный мост и нане-
сли удар с фланга.
– С тех пор война тихо угасла, что твой огонь в очаге, – заключила тетушка Талита. – Ко-
е-кому удалось тогда еще выбраться из города, так что мы знали, что там творится. Да и сейчас
кое-какие доходят до нас известия. И сейчас даже чаще, чем раньше, потому что мост, говорят,
никто больше не охраняет, да и пожар, как мне кажется, должен уже поуняться. В самом городе
млады и седовласые до сих пор еще глотки друг другу рвут, только мне кажется, что настоящие
млады – это потомки тех лиходеев, что пришли сюда с принцем Дэвидом Шустрым, хотя их по-
прежнему называют седыми. А дети тех, коренных, горожан сейчас не моложе, наверное, нас,
хотя есть среди них и сравнительно молодые люди, привлеченные старыми баснями и соблазном
приобщиться к древнему знанию, которое якобы сохранилось в Ладе.
– Никак не могут они изжить эту старую свою вражду, стрелок. Никак не помирятся мла-
дые и седовласые. Причем, скажу я тебе, и те, и другие захотят заполучить себе этого юношу, ко-
торого ты называешь Эдди. Если женщина с темной кожей способна зачать, ее не убьют, хотя у
нее нет ног. Они оставят ее для того, чтобы она им рожала детей, ибо дети теперь появляются
редко. Болезни, которые были раньше, сейчас уже сходят на нет, но все равно дети рождаются не
такими.
Сюзанна при этих словах встрепенулась, как будто хотела что-то сказать, но все-таки про-
молчала: допила только кофе и снова устроилась в позе вниматлеьной слушательницы.
– Да, стрелок, если этих двоих они просто не прочь у себя оставить, то за парнишку они бу-
дут драться жестоко и до последнего.
Джейк наклонился и принялся гладить Ыша, но Роланд все же увидел его лицо и понял
мгновенно, о чем он думает: опять – о том переходе под горной грядой. Ситуация повторялась,
только теперь вместо мутантов-недоумков были седые и млады.
– Тебя они наверняка убьют, – продолжала тетушка Талита. – Ты, потому что, стрелок и
принадлежишь ты иным временам и иным местам. Так, ни рыба, ни мясо… какой им в тебе
прок? А мальчика можно использовать, научить помнить одно и забыть другое. Из него можно
вылепить все, что угодно. Сами они позабыли давно, за что они, собственно, между собой гры-
зутся: мир с тех пор сдвинулся с места и стал другим. Теперь они просто дерутся под жуткий
свой барабанный бой… одни сравнительно молодые, другие – а ведь таких большинство – со-
всем старики, им бы в кресле-качалке сидеть на крылечке… но и те, и другие безмозглые дураки.
166