47 / 290
Стивен Кинг: «Бесплодные земли»
– Она притаилась среди деревьев, – сказал Роланд. – Я сам поначалу ее не заметил. В су-
мерках свет обманчив. – Он мгновение помолчал и добавил все тем же спокойным и мягким то-
ном: – Ей ничего не грозило, Эдди. Сюзанне, то есть.
Эдди кивнул. Только теперь он по-настоящему осознал, с какой скоростью может двигаться
Роланд. Да он мог бы скушать двойной гамбургер и выпить коктейля, а потом уже браться за ре-
вольвер, и у него бы еще оставалось пару секунд в запасе.
– Ну хорошо. Давай скажем так, что я просто не одобряю твою педагогическую методику,
о'кей? Но извиняться я не собираюсь, так что если ты ждешь извинений, лучше не обольщайся
сразу.
Роланд наклонился к Сюзанне, приподнял ее и принялся очищать ей одежду и волосы с эта-
кой беспристрастной нежностью, как мать отряхивает комбинезончик своему драгоценному чаду,
когда тот, заигравшись, извозится в пыли и грязи на заднем дворе.
– Никто и не ждет от тебя извинений. Мне они не нужны. Позавчера мы с Сюзанной уже
говорили об этом. Правда, Сюзанна?
Она кивнула.
– Роланд считает, что ученику иной раз вовсе не повредит добрый пинок по ребрам. Чтоб из
него получился потом настоящий стрелок.
Эдди оглянулся разок на поверженных роботов и принялся медленно стряхивать костяную
пыль со штанов и рубашки.
– А что если, Роланд, дружище, я скажу тебе, что не хочу становиться стрелком?
– Тогда я скажу, что желания твои сейчас мало что значат. – Роланд смотрел на металличе-
ский киоск, притулившийся к каменистой стене, как будто утратив всяческий интерес к поднятой
теме. Эдди не раз наблюдал подобное. Когда речь заходила о том, что будет, могло бы быть или
чему быть следует, Роланд всегда терял интерес.
– Ка? – в голосе Эдди послышалась прежняя горечь.
– Все правильно. Ка. – Роланд подошел к полосатому киоску и провел рукою по желтым и
черным линиям. – Мы отыскали Врата… одни из Двенадцати врат, что опоясывают мир по
краю… один из шести путей к Темной Башне.
– И это тоже – ка.
27
Эдди сходил за коляской Сюзанны. Вызвался сам, никто его не просил: просто ему вдруг
захотелось побыть одному, поразмыслить, взять себя в руки. Теперь, когда он отстрелялся и
напряжение спало, все мышцы в теле его сотрясаясь толчками. Его била неудержимая дрожь, и
он не хотел, чтобы Роланд с Сюзанной видели его в таком состоянии – и даже не потому, что они
могли бы принять эту дрожь за страх, а потому, что могли распознать ее истинную причину: пре-
дельное возбуждение. Ему это понравилось. Даже при том, что летучая мышь едва не сняла с
него скальп, ему это понравилось.
«Выгребываешься, приятель. И сам это знаешь».
Но в том-то и заключалась проблема, что он не знал. Только что Эдди столкнулся лицом к
лицу с тем же самым, что открыла для себя Сюзанна, когда пристрелила медведя: можно сколько
угодно кричать о том, что тебе не хочется становиться стрелком, быть стрелком, как тебе надоело
шляться по этому шизанутому миру, где, кажется, кроме тебя и твоих двух товарищей больше нет
ни единого человеческого существа, что больше всего тебе хочется оказаться сейчас на углу Со-
рок-Второй и Бродвея, стоять там, щелкать пальцами, подзывая лотошника, есть хот-дог с соусом
чили, включить плейер, слушать «Creedence Clearwater Revival» и глазеть на девчонок, секса-
пильных нью-йоркских девчонок в мини-юбках, с длинными ногами и пухлыми губками, так за-
манчиво выговаривающими: «Я не пошел бы ты к буйволу»… Ты можешь вопить обо всем этом
до посинения, но себя все равно не обманешь. Сердцем ты знаешь, что тебе это нравится. Он ло -
вил кайф, паля по шагающим элекронным зверюгам… по крайней мере, пока держал в руках ре-
вольвер, превратившийся в этакий портативный «перун карающий» для личного пользования. Он
словил кайф, пнув робота-крысу, хотя ноге было больно, а сам он перепугался до полусмерти. И,
47