85 / 290
Стивен Кинг: «Бесплодные земли»
Там был целый мир. И этому миру грозила опасность.
Зная, что прикоснуться к этому полыхающему микрокосму почти неминуемо означает
смерть, и все же не в силах противиться искушению, Джейк протянул руку к сияющей сердцеви-
не. В этом жесте его не было ни любопытства, ни ужаса – только одно, невыразимое никакими
словами, стремление защитить ее, розу.
18
Поначалу, когда он снова пришел в себя, Джейк осознал только то, что прошло много вре-
мени и что голова у него буквально раскалывается от боли.
«Что случилось? Меня тюкнули по башке и ограбили?»
Перевернувшись, он сел. Новый взрыв боли отдался в голову. Джейк осторожно потрогал
свой левый висок. На пальцах осталась кровь. Взглянув вниз, он увидел кирпич, что валялся в
траве. Один его сбитый угол был подозрительно алым.
«Если бы угол был острый, я бы сейчас уже был на том свете или лежал бы в коме».
Взглянув себе на запястье, Джейк с удивлением обнаружил, что часы его были на месте.
«Сейко». Не то чтобы очень уж дорогие, но, как правило, в этом городе не бывает такого, чтобы
ты, задремав на заброшенном пустыре, проснулся потом, что называется, «при своих». И не важ-
но, дорогие на тебе «цацки» или не очень, всегда отыщется кто-нибудь, кто с удовольствием их у
тебя позаимствует. Но на этот раз ему, кажется, повезло.
Уже четверть пятого. Он пролежал здесь в отключке почти шесть часов. Папа, возможно,
уже сообщил в полицию о пропаже сына, и его сейчас ищут. Однако, для Джейка это уже не име -
ло значения. Ему казалось, что он вышел из школы Пайпера тысячу лет назад, хотя это было не
далее, как сегодня утром.
Джейк поплелся к забору, что отгораживал эту заброшенную площадку от Второй-Авеню,
но остановился на полпути.
Что же все-таки произошло?
Мало-помалу память вернулась к нему. Он перелез через забор. Поскользнулся и подвернул
лодыжку. Наклонившись, Джейк потрогал ее и сморщился от боли. Да… так оно все и было. А
дальше?
Что-то волшебное.
Он пробирался наощупь по воспоминаниям, отыскивая это «что-то», медленно и осторож-
но, как дряхлый старик пробирается через темную комнату. Все тогда преисполнилось внутрен-
ним светом. Все – даже пустые пакеты и пивные бутылки. Потом появились какие-то голоса…
они пели в могучем хоре и рассказывали истории… тысячи историй, перекрывавших друг друга
и оттого невнятных.
– И лица, – пробормотал он вслух. Вспомнив о лицах, Джейк с опаскою огляделся по сторо-
нам. Никаких лиц. Груды битого кирпича оставались всего лишь грудами кирпича, сорняки –
сорняками. Никаких лиц, и все же…
«…и все-таки они были. Были. Тебе вовсе не померещилось.»
Он сам в это верил. Он не мог уже ухватить сущность воспоминания, всю меру его без-
упречности и красоты… но он знал одно: то, что случилось, случилось на самом деле. Просто па -
мять о тех мгновениях, что предшествовали его долгому обмороку, подобна была фотографиям,
сделанным в самый счастливый день в твоей жизни. Ты помнишь, каким он был, этот день…
пусть не все, но ведь что-то ты помнишь… но фотографии все равно остаются какими-то плоски-
ми и бессильными.
Джейк оглядел заброшенный пустырь – лиловые сумерки уходящего дня уже подкрадыва-
лись, затеняя свет – и подумал еще: «Я хочу, чтобы оно вернулось. Господи, как я хочу, чтобы оно
вернулось… таким, как было».
И тут он увидел розу. Она росла посреди небольшого участка багровой травы рядом с тем
местом, где он упал. Сердце бешено заколотилось в груди. Джейк рванулся туда, обратно, не об-
ращая внимания на боль, пронзавшую при каждом шаге больную ногу, и упал перед ней на коле-
ни, как истово верующий – пред алтарем. Наклонился вперед, широко распахнув глаза.
85