Vitamania

ВИ ТАМА НИ Я

в прошлое, когда нами будут накоплены новые знания об их химичес-

кой природе»

. Рассел Читтенден, американский физиолог и химик,

вообще заявил, что злополучное слово «скоро присоединится к фло-

гистону, гуморам, анималькулям и прочим устаревшим терминам,

оказавшимся не у дел в современной науке»

. Прежде всего, «эта по-

пытка описать неизвестные, чрезвычайно загадочные вещества глав-

ным образом призвана сделать их популярными, чтобы поставить

в известность о них весь мир, — писал он. — Но уже сейчас больше нет

научных оснований объединять столь разные по химической струк-

туре вещества… под единым названием, от которого не будет пользы

никому, кроме историков».

Эти высказывания демонстрируют одно из самых странных

свойств витаминов: с точки зрения химической науки нет и не мо-

жет быть точного определения того, что же такое витамин. Однако

даже несмотря на свою неточность, слово «витамин» явно не оказа-

лось забытым — совсем наоборот! Оно обрело собственную жизнь.

Его с таким усердием используют рекламные агентства (часто даже

злоупотребляя им), что витамину можно было бы присудить титул

самого блестящего маркетингового термина всех времен. Как выра-

зился биограф Казимира Функа, «сам термин поражает богатством

содержания»

, и, как с энтузиазмом утверждал сам Функ, «витамин»

не просто лучше своих соперников, это блестящий лингвистический

изыск, столь многозначительный, столь отвечающий своему предна-

значению, что «безотказно цепляет слух даже непосвященных»

И это правда. Слово дает ощущение необходимости и целеустрем-

ленности, обещая предотвратить болезнь и укрепить здоровье в перс-

пективе. Сегодня, всего через сто с небольшим лет после своего появ-

ления на свет, «витамин» давно перерос свои научные корни и обрел

такое обаяние, о котором не смел и мечтать сам Функ. Жизнедеятель-

ность нашего организма зависит от тринадцати незаменимых компо-

нентов пищи. Но только

витамины

вызывают в нас одержимость.