Глава двенадцатая
Они построились по блокам на плацу Малого лагеря. Шарфюрер Ниманн невозмутимо
покачивался на носках. Это был тридцатилетний светловолосый мужчина невоенной
наружности в очках, с узким лицом, маленькими оттопыренными ушами и скошенным
подбородком. Без мундира его можно было бы принять за мелкого служащего. Он и был им до
того, как поступил на службу в СС и стал настоящим мужчиной.
— Внимание! — Голос у Ниманна был высокий, чуть придушенный. — Вновь прибывшие
пять шагов вперед — марш!
— Осторожно! — пробормотал 509-й Зульцбахеру.
Перед Ниманном выросли две шеренги.
— Больные и нетрудоспособные — выйти из строя! — скомандовал он.
Шеренги ожили, чуть заметно зашевелились, но команду выполнять никто не торопился. В
такие номера уже не верили; все были научены горьким опытом, своим и чужим.
— А ну живее! Кому к врачу или на перевязку — справа становись!
Несколько человек нерешительно вышли из строя и встали справа.
— Что у тебя? — спросил Ниманн у одного из них
— Растертые пятки и сломанный палец на ноге, господин шарфюрер.
— А у тебя?
— Двусторонняя паховая грыжа, господин шарфюрер.
Ниманн спросил еще несколько человек. Двоих отправил обратно. Это был обычный прием,
к которому иногда прибегали, чтобы ввести заключенных в заблуждение, усыпить их
бдительность. Подействовал он и на этот раз. Кучка больных, стоявших в стороне, стала
увеличиваться. Ниманн деловито кивнул головой.
— У кого больное сердце, кто не годится для тяжелой работы, но может штопать носки и
чинить обувь — выйти из строя!
Еще несколько человек пристроилось к кучке больных. Ниманн набрал уже около тридцати
человек и понимал, что ему вряд ли удастся выманить еще кого-нибудь.
— А остальные, я вижу, в отличной форме! — пролаял он злобно. — Сейчас проверим!
Напра-а-во! Бего-о-м марш!
Две шеренги, превратившись в колонну по два, побежали по кругу. Остальные стояли по
стойке «смирно» и думали о том, что им тоже грозит опасность. Любого из них, кто, не
выдержав долгого стояния в строю, свалится, Ниманн мог запросто забрать с собой, как довесок
к полученному товару. Тем более что никто не знал его дальнейших планов. Возможно, он
собирался проделать то же самое со старожилами.
Бегущие сделали уже шесть кругов. У них уже заплетались ноги. Однако они поняли, что их
гоняли вокруг плаца вовсе не для того, чтобы установить степень их пригодности для тяжелых
работ. Это были гонки за право на жизнь. Лица их заливал пот, а в глазах метался, словно огонь,
отчаянный, безжалостный страх смерти, не инстинктивный, а осознанный, опирающийся на
опыт; такой страх не способно испытывать ни одно живое существо, кроме человека.
Больные, которые сами вышли из строя, теперь тоже поняли, что происходит, и
забеспокоились. Двое из них попытались пристроиться к бегущим. Ниманн заметил это.
— Назад! Назад, я сказал!
Но они не слушали его. Обезумев от страха, они бежали по кругу вместе со всеми. У обоих
на ногах были деревянные башмаки, которые они, конечно, сразу же потеряли. Носков им вчера
вечером не выдали, и теперь они бежали босиком, не обращая внимание на стертые до крови
