дали своим подконвойным ни капли воды. Двое из шестого блока попытались незаметно
подобраться к новеньким с ведром воды, но были схвачены и теперь висели с вывернутыми
плечевыми суставами на крестах рядом с крематорием.
Регистрация продолжалась. Еще через два часа мертвых было уже семеро, потерявших
сознание около восьмидесяти. С шести часов люди стали падать один за другим. К семи часам
на земле, вокруг строя, валялось около ста двадцати человек, и теперь уже трудно было сказать,
кто из них мертв, а кто без сознания. И те и другие не шевелились.
В восемь часов регистрация тех, кто еще мог стоять, закончилась. Стемнело. Небо было
покрыто серебряными кудрявыми облачками. Вернулись рабочие команды. Сегодня их
заставили работать сверхурочно, чтобы успеть до их возвращения разобраться с вновь
прибывшими. Те, кто был на расчистке, опять нашли оружие. Уже в пятый раз. И на том же
самом месте. Там же они обнаружили записку: «Мы думаем о вас». Они уже знали, что это
рабочие военного завода прячут для них по ночам оружие.
— Сегодня мы наверняка проскочим. Посмотри, что здесь творится! — прошептал Вернер.
— Жаль, что мы сегодня так мало несем! — ответил ему Левинский. Под мышкой у него
был зажат плоский пакет. — У нас еще есть два дня, не больше. А потом расчистка кончится,
и…
— Развести команды по баракам! — скомандовал Вебер. — Поверка будет позже.
— Ах ты ж мать честная! И почему у нас сегодня нет с собой целого пулемета или
пушки? — пробормотал Гольдштейн. — Такое везение!..
Они зашагали к баракам.
— Вновь прибывших — на дезинфекцию! — объявил Вебер. — Нам здесь не нужна чесотка.
Или тиф. Где капо вещевого склада?
Капо подскочил к нему.
— Вещи этих людей продезинфицировать и подвергнуть дезинсекционной обработке!
Хватит у нас подменных комплектов?
— Так точно, господин штурмфюрер. Месяц назад поступило еще две тысячи.
— Верно, — вспомнил Вебер. Одежду прислали из Освенцима. В лагерях смерти этого
добра всегда было в избытке, и они делились им с другими лагерями. — А ну-ка живо всех в
корыто!
— Раздеться! — понеслась во все концы плаца команда. — Приготовиться к дезинфекции!
Личные вещи положить перед собой, одежду и белье — сзади!
Строй чуть заметно колыхнулся. Команда и вправду могла означать, что их поведут мыться.
Однако такая же команда дается и перед газовыми камерами. В лагерях смерти узников
загоняют в эти камеры голыми, объявив им, что они должны вымыться. Но вместо воды из
отверстий, проделанных в потолке, вдруг начинает струиться невидимая, неосязаемая смерть.
— Что делать? — шепнул заключенный Зульцбахер, раздеваясь, своему соседу Розену, —
Может упасть в обморок?..
Им опять — уже в который раз — нужно было за каких-нибудь несколько секунд принять
решение, от которого зависела их жизнь. Что это за лагерь?.. Если лагерь смерти с газовыми
камерами, то лучше изобразить обморок и обрести крохотный шанс прожить чуть дольше: до
тех, кто лежит на земле без сознания, очередь обычно доходит позже. Шанс этот, если очень
повезет, может обернуться спасением; даже в лагерях смерти убивают не всех. Но если это
обычный лагерь, то падать в обморок опасно — могут как нетрудоспособному сразу же влепить
«обезболивающий» укол.
Розен покосился на тех, что лежали без сознания. Он заметил, что их даже не пытались
привести в чувство. «Кажется, все-таки не газовые камеры, — подумал он, — иначе бы они
