— Вот так, — сказал он.
— Каждому по койке!
— С одеялом!
— Я сдаюсь, — заявил Лебенталь. — Здесь еще и подушки!
Им удалось раздобыть гроб. Это был легкий черный ящик средних размеров, но для 509-го
он оказался слишком широким. В него свободно можно было положить еще кого-нибудь.
Впервые за все время, проведенное 509-м в лагере, ему отвели так много места одному.
Могилу вырыли на том месте, где стоял барак 22. Они решили, что это самое подходящее
место для него. Был уже вечер, когда они принесли его туда. На влажном небе смутно желтел
месяц. Несколько человек из рабочего лагеря помогли им опустить гроб в яму.
У них была маленькая лопатка. Каждый подходил к краю могилы и бросал в нее немного
земли. Агасфер подошел слишком близко и соскользнул вниз. Они вытащили его. Еще несколько
заключенных помогали им зарывать могилу.
Потом они отправились назад. Розен нес лопатку. Ее нужно было вернуть. Они поравнялись
с бараком 20. Оттуда как раз выносили очередной труп. Его несли двое эсэсовцев. Розен
остановился прямо перед ними. Они хотели обойти его. Первым шел Ниманн, мастер
«обезболивающих» уколов. Американцы поймали его где-то за городом и вернули в лагерь. Это
был тот самый шарфюрер, от которого 509-й спас Розена. Розен сделал шаг назад, поднял
лопатку и ударил ею Ниманна в лицо. Он замахнулся еще раз, но тут подоспел американский
солдат, охранявший эсэсовцев, и осторожно отнял у него лопатку.
— Come, come — we'll take care of that later
[19]
.
Розена трясло. Ниманну досталось несильно: лопатка лишь скользнула по лицу, слегка
содрав кожу. Бергер взял Розена за руку.
— Пошли. Ты слишком слаб для этого.
Розен разрыдался. Зульцбахер взял его за другую руку.
— Они будут судить его, Розен. За все.
— Убивать! Их надо убивать! Иначе ничего не поможет! Они будут приходить снова и
снова!
Бергер и Зульцбахер повели его прочь. Американец отдал лопатку Бухеру, и все двинулись
дальше.
— Смешно… — произнес Лебенталь через некоторое время. — Это ведь ты всегда говорил,
что не желаешь никакой мести…
— Оставь его, Лео.
— Ладно, ладно, не буду.
Каждый день заключенные покидали лагерь. Иностранных невольников, которые были
здоровы и могли ходить, отправляли группами. Часть поляков решила остаться. Они не хотели в
русскую оккупационную зону. В Малом лагере все были слишком слабы; им нужно было еще
набираться сил. К тому же многие не знали, куда идти. Семьи их погибли или были рассеяны по
свету; добро разграблено; родные места превращены в пустыню или пожарище. Они были
свободны, но не знали, что делать со своей свободой. Они оставались в лагере. У них не было
денег. Они помогали чистить бараки. Они теперь сытно ели, хорошо спали. Они ждали. И
объединялись в группы.
Это были те, кто знал, что их уже никто нигде не ждет. Но были и другие, которые еще не
желали в это верить. Они отправлялись на поиски. Каждый день кто-то из них пускался в путь,
вниз, в долину, со справкой управления гражданской службы и военной администрации лагеря в
