В это мгновение кто-то из эсэсовцев посмотрел на Вебера.
— Эй! — крикнул он. — Штурмфюрер!
Вебер стоял сбоку, чуть позади остальных, и они не сразу обратили на него внимание.
— Штурмфюрер! Что случилось?
— Да он ранен!
— Кто это умудрился? Кто из вас?
— Штурмфюрер!
Им не пришло в голову, что Вебера могла ранить не только шальная пуля.
— Черт побери! Какой же идиот…
Вновь затрещали выстрелы. На этот раз в рабочем лагере. Там видны были даже всплески
дульного пламени.
— Американцы! — крикнул вдруг кто-то из эсэсовцев. — Сматываемся! Живо!
Штайнбреннер дал очередь в сторону уборной.
— Сматываемся! Направо! Через плац! — командовал кто-то. — Быстрее! Пока они нас не
отрезали!
— А штурмфюрер?
— Мы же не можем тащить его с собой!
Всплески огня приближались со стороны уборной.
— Быстрее! Быстрее!
Эсэсовцы, отстреливаясь, бросились в обход горящего барака. 509-й поднялся и тяжело,
спотыкаясь и падая, пошел к бараку.
— Выходите! Выходите! Они ушли! — крикнул он, распахнув дверь.
— Они еще стреляют!
— Это наши! Выходите! Выходите!
Он проковылял к следующей двери и попытался растащить в стороны лежавшие у порога
тела.
— Выходите! Выходите! Они ушли!
Люди ринулись наружу, спотыкаясь о трупы у порога. 509-й на ощупь, по стенке, двинулся
дальше. Дверь секции «А» уже горела. Он не мог подойти к ней. Он стоял и кричал сквозь шум и
стрельбу; кусок горящего дерева с крыши упал ему на плечо, он повалился наземь, с трудом
поднялся, качаясь из стороны в сторону, потом почувствовал сильный удар и пришел в себя уже
на земле. Он попробовал встать, но не смог. Откуда-то издалека, как сквозь толщи воды, до него
донеслись чьи-то крики, а люди, которых теперь вдруг стало так много, — не эсэсовцы, а
заключенные, несущие мертвых и раненых, — казались совсем крохотными. Они спотыкались
об него. Он отполз в сторону. Он ничего больше не мог сделать. Он вдруг почувствовал
смертельную усталость. Ему не хотелось мешаться под ногами. Во второго он так и не попал.
Может быть, и Вебера он только ранил. Все оказалось зря. Он проворонил свой шанс.
509-й пополз дальше. Вскоре он поравнялся с кучей трупов. Вот самое подходящее место
для него! Его жизнь не стоила и гроша ломаного. Бухер мертв. Агасфер тоже. Надо было
доверить это Бухеру. Отдать ему пистолет. Было бы больше толку. Сам он оказался ни на что не
годным скелетом.
Он устало прислонился к трупам. Что-то причиняло ему боль. Он пощупал рукой грудь и
поднес ладонь к глазам. Она была в крови. Это не произвело на него никакого впечатления. Он
больше не был самим собой. Он просто пока еще чувствовал жару и слышал крики. Потом все
это вдруг поплыло прочь, быстро отдаляясь от него.
Он пришел в себя. Барак все еще горел. Пахло сгоревшим деревом, паленым мясом и
