48 / 374
Стивен Кинг: «Волки Кальи»
гие годы разделял Одетту и Детту. У Миа могло быть много причин, побуждающих хранить
в тайне ее существование, и, конечно, наиглавнейшая напрямую связывалась с жизнью, кото -
рую она несла в себе.
Малым, как она его называла.
Потом, столь неожиданно для него, что он всегда вздрагивал (хотя видел он это не в
первый раз), она начала охотиться, для чего ей пришлось сначала подойти к самой кромке
воды, а потом и ступить в нее. С ужасом и отвращением он наблюдал, как она раздвигает ка-
мыши, протискивается между ними. Теперь, отодрав от тела пиявок, она не отшвыривала их
в сторону, а бросала в рот, как карамельки. Мускулы на бедрах перекатывались. Коричневая
кожа блестела, как мокрый шелк. Когда она повернулась (Роланд к этому моменту отступил
за дерево и превратился в одну из теней), он ясно увидел, как набухли ее груди.
Проблема, конечно, не ограничивалась только «малым». Речь шла и об Эдди. «Да что с
тобой, Роланд? – он буквально услышал голос Эдди. – Возможно, это наш ребенок. Я хочу
сказать, никогда не знаешь наверняка. Да, да, я знаю, кто-то трахал ее, когда мы
„извлекали“ Джейка, но это не значит…»
И так далее, и так далее, бла-бла-бла, как мог бы сказать Эдди, а почему? Потому что
любил ее и хотел ребенка, родившегося от их союза. И потому, что Эдди Дин был приро-
жденным спорщиком. В этом он ничем не отличался от Катберта.
А в камышах обнаженная женская рука «выстрелила» и ухватила приличных размеров
лягушку. Пальцы сжались, лягушка лопнула, внутренности и яйца потекли по запястью. Она
поднесла руку ко рту, жадно все слизала, тогда как зеленовато-белые лапки еще продолжали
дергаться. После запястья настал через покрытых кровью и слизью костяшек пальцев.
Остатки лягушки она отбросила и крикнула что-то вроде: «Как тебе это нравится, мерзкая
старая Синяя леди?» Низким, хрипловатым голосом, от которого по коже Роланда побежали
мурашки. Голосом Детты Уокер. Обезумевшей от злобы.
А охота продолжалась. Следующей ей попалась маленькая рыбка… еще лягушка… и,
наконец, царская добыча: водяная крыса, которая билась, извивалась, пыталась укусить. Но
женщина переломала ей все кости и засунула в рот, с головой, лапами, когтями, хвостом. А
мгновением позже наклонилась и выблевала лишнее, перекрученную массу меха и костей.
Допустим, я покажу ему вот это, при условии, что он и Джейк вернутся из тех
странных мест, где они оказались после ментального прыжка, со словами: «Я знаю, у жен-
щин, когда они вынашивают ребенка, вкусы становятся очень даже странными, но, Эдди,
тебе не кажется, что это уже перебор? Посмотри на нее, ползает в камышах и болотной
жиже, как аллигатор. Посмотри на нее и скажи, что она делает все это для того, чтобы
накормить вашего ребенка. Человеческого ребенка».
И все же он будет спорить. Роланд в этом не сомневался. Не знал он другого: как пове-
дет себя Сюзанна, когда он скажет ей, что она вынашивает некое существо, которое в глубо-
кой ночью хочет кормиться сырым мясом. Только из-за этого проблем выше крыши, а тут
еще этот чертов Прыжок. Да еще незнакомцы, которые следят за ними. Однако, незнакомцы
являли собой меньшую из его забот. Собственно, их присутствие даже успокаивало. Он не
знал, чего конкретно они хотят, но знал в принципе. Он уже встречал таких как они, много
раз. И по большому счету, они всегда хотели одно и то же.
8
Теперь женщина, которая называла себя Миа, продолжая охотиться, начала говорить.
Роланд не впервые становился свидетелем этой части ее ритуала, но всякий раз стрелку ста-
новилось не по себе. Он смотрел на нее и все-таки ему с трудом верилось, что все эти голоса
исторгаются из одного горла. Она спрашивала себя, как она поживает. Она говорила себе,
что все у нее в полном порядке, благодарю вас, все о-очень хорошо. Она говорила о ком-то
по имени Билл, а может, и Булл. Она осведомлялась о чьей-то матери. Она спрашивала о ме-
сте, которое называла «Морхауз», а потом отвечала себе, густым басом, безусловно, муж-
ским голосом, что не нужно ей идти ни в «Морхауз» ни в какой другой хауз. И весело смея-
лась, наверное, восприняв последнюю фразу, как отменную шутку. Она всем представлялась,
как Миа (то же происходило и в другие ночи), именем, хорошо знакомым Роланду по его
48