250 / 453
250
Стивен Кинг: «Темная Башня»
графом. Начал так же, как и в первый раз. В его жизни прошло лишь несколько дней. Для
писателя – больше двадцати лет.
– Стивен Кинг, ты меня видишь?
– Стрелок, я вижу тебя очень хорошо.
– Когда ты видел меня в последний раз?
– Когда мы жили в Бриджтоне. Когда мой тет был молодым. Когда я только учился пи-
сать. – Пауза. И вот тут, по мнению Роланда, Кинг назвал главный ориентир, позволяющий
определить какой-либо временной период, индивидуальный для каждого. – Когда я еще пил.
– Ты сейчас крепко спишь?
– Крепко.
– Тебе больно?
– Больно, да. Спасибо тебе.
Ушастик-путаник вновь завыл. Роланд оглянулся, боясь того, что мог означать этот
вой. Женщина опустилась рядом с Джейком на колени. Роланд с облегчением увидел, как
мальчик обнял ее за шею и притянул к себе, чтобы что-то прошептать на ухо. Если ему хва-
тило на это сил…
Прекрати! Ты видел, во что превратилась его грудная клетка под рубашкой. Нельзя
терять времени на надежду
.
Да, в жестокий он попал переплет: именно потому, что он любил Джейка, проходилось
оставить его умирать в компании Ыша и женщины, которую они встретили часом раньше.
Не важно. Его забота – Кинг. А если Джейк ступит на пустошь, когда его не будет ря-
дом…
если ка так говорит, пусть так и будет
.
Роланд собрал волю в кулак, максимально сосредоточился и вновь повернулся к писа-
телю.
– Ты – Ган? – резко спросил он, не зная, откуда выскочил этот вопрос… но понимая –
вопрос правильный.
– Нет, – без запинки ответил Кинг. Кровь из рваной раны на лбу сбегала по лицу, попа-
дала в рот, он ее выплевывал, смотрел на Роланда, не моргая. – Когда-то так думал, но причи-
на, пожалуй, в спиртном. И, наверное, в гордыне. Ни один писатель не может быть Ганом…
ни художник, ни скульптор, ни сочинитель музыки. Мы –
кас-ка
Гана. Не
ка
-Ган, а
кас-ка
Гана. Ты меня понимаешь? Ты… понимаешь меня?
– Да, – кивнул Роланд. Пророки Гана или певцы Гана: если можно отделить первых от
вторых. И теперь он знал, почему задал вопрос.
– И песня, которую ты поешь, – Вес’-Ка Ган. Не так ли?
– О да, – ответил Кинг, улыбнулся. – Песнь Черепахи. Она слишком хороша для таких,
как я, кто едва может держать мелодию!
– Мне это без разницы. – Он старался мыслить ясно и четко, насколько позволяло его
состояние. – А теперь ты ранен.
– И парализован?
– Не знаю. – «Да и плевать мне на это». – Мне известно одно – жить ты будешь, а когда
снова сможешь писать, будешь слушать Песнь Черепахи, Вес’-Ка Ган, как слушал ее раньше.
Парализованный или нет. И на этот раз будешь петь, пока песня не закончится.
– Хорошо.
– Ты…
– И Урс-Ка Ган, Песнь Медведя, – прервал его Кинг. Потряс головой, словно прочищая
мозги, хотя эти движения, несмотря на гипноз, причиняли ему боль. – Урс-А-Ка Ган.
Крик Медведя?
Рев
Медведя? Роланд не знал. Ему оставалось лишь надеяться, что это
не важно, просто писатель бормочет что-то свое.
Автомобиль с прицепом-дачей пронесся мимо, не притормозив. Потом в том же направ-
лении промчались два больших мотоцикла. И вот тут Роланд, пожалуй, понял, что происхо-
дит: время не остановилось, но они на какой-то период времени стали невидимыми. От посто-
ронних взглядов их укрыл Луч, который избежал разрушения и теперь мог помочь хотя бы в
этом.