259 / 453
259
Стивен Кинг: «Темная Башня»
да Речной Перекресток, он был тощим, оголодавшим, а на боку еще не зажила рана от укуса.
Ушастик-путаник полюбил Джейка с первого взгляда: «Это же ясно, как божий день», – мог
бы сказать Корт да и, если на то пошло, и отец Роланда. Именно с Джейком ушастик-путаник
говорил больше всего. Роланд склонялся к мысли, что теперь, когда мальчик умер, Ыш будет
по большей части молчать, и мысль эта служила еще одним подтверждением того, что потеря
велика.
Роланд вспомнил, как мальчик стоял перед жителями Кальи Брин Стерджис, в свете
факелов, такой юный и красивый, и казалось, что он будет жить вечно. «Я – Джейк Чейм-
берз, сын Элмера, из рода Эльда, из ка-тета Девяносто девяти», – так он тогда сказал, и вот
он здесь, в девяносто девятом году, лежит на земле, рядом с вырытой для него могилой.
Роланд вновь заплакал. Закрыл лицо руками, закачался взад-вперед, стоя на коленях,
вдыхая аромат сосновых иголок и кляня себя, что не отказался от своих планов до того, как
ка, этот старый и терпеливый демон, не показала ему истинную цену, которую придется за-
платить ради достижения поставленной цели. Он бы отдал что угодно, лишь бы изменить
случившееся, засыпать эту яму, в которой пока еще ничего не лежало, но происходило все в
мире, где время текло только в одну сторону.
10
Снова взяв себя в руки, он осторожно завернул Джейка в синий брезент, соорудил не-
кое подобие капюшона вокруг застывшего, бледного лица. Лицо он собирался закрыть навсе-
гда перед тем, как засыпать могилу, но не раньше.
– Ыш? – спросил он. – Ты будешь прощаться?
Ыш посмотрел на стрелка, и поначалу Роланд засомневался, а понял ли его ушастик-
путаник. Но потом вытянул шею и в последний раз лизнул щеку мальчика языком.
– Ай, Эйк, – сказал он, то есть: «Прощай, Джейк».
Стрелок поднял тело мальчика (каким же он был легким, этот мальчик, который пры-
гал с сарая в сено с Бенни Слайтманом и плечом к плечу с отцом Каллагэном противостоял
вампирам, каким удивительно легким; видать, вес его ушел вместе с жизнью) и опустил в мо-
гилу. Крошка земли упала на щеку, и Роланд убрал ее. Покончив с этим, снова закрыл глаза и
задумался. Потом наконец-то, запинаясь, начал. Он знал, что любой перевод на язык здешних
мест будет корявым, но сделал все, что мог. И если душа Джейка находилась рядом, она бы
поняла все слова.
«Время летит, погребальные колокола звенят, жизнь уходит, поэтому услышь мою мо-
литву.
Рождение – не что иное, как начало смерти, поэтому услышь мою молитву.
Смерть безмолвна, поэтому услышь мою речь».
Слова уплывали в зелено-золотое марево. Роланд их отпустил, потом продолжил. Уже
более уверенно.
– Это Джейк, который служил ка и своему тету. Скажи, правильно.
Пусть прощающий взгляд С’маны исцелит его сердце. Скажи: спасибо.
Пусть руки Гана поднимут его из черноты этой земли. Скажи: спасибо.
Окружи его, Ган, светом.
Наполни его, Хлоя, силой.
Если его мучает жажда, дай ему воды на пустоши.
Если он голоден, дай ему еды на пустоши.
Пусть его жизнь на этой земле и боль, через которую он прошел, станут как сон для его
просыпающейся души, пусть его глаза увидят только то, что им приятно; пусть он найдет
друзей, которых считал потерянными, и пусть каждый, кого он позовет, отзовется.
Это Джейк, который жил достойно, любил тех, кто любил его, и умер, когда того захо-
тела ка.
Каждый человек должен умереть. Это Джейк. Дай ему покой.
Какое-то время он еще постоял на коленях, сцепив руки, думая о том, что до этого мо-
мента не понимал ни истинной силы печали, ни боли переживаний.