384 / 453
384
Стивен Кинг: «Темная Башня»
В некоторых случаях Джо на глазах юноши принимал истинный облик, и тогда кормил-
ся ужасом Патрика. Но монстру хотелось получать от него не только ужас. Сюзанна догада-
лась, что разные эмоции отличались вкусом: вот и Дандело предпочитал сегодня есть свини-
ну, завтра телятину, а послезавтра – рыбу.
Патрик не мог говорить, но мог жестикулировать. И смог еще больше, после того как
Роланд показал ему свою странную находку, сделанную в кладовой. На одной из полок под
самым потолком лежали большие альбомы для рисования с надписью на обложке: МИКЕ-
ЛАНДЖЕЛО. ДЛЯ РИСОВАНИЯ УГЛЕМ. Угля у них не было, зато рядом с альбомами об-
наружились новенькие карандаши «Эберхард-Фабер» № 2, перехваченные резинкой. В кате-
горию странных находка Роланда попала потому, что кто-то, предположительно Дандело, ак-
куратно срезал ластики с каждого из карандашей. Они хранились в баночке, что стояла рядом
с карандашами, вместе с несколькими скрепками и точилкой для карандашей, напоминающей
свистки, которые крепились к обратной стороне донышка каждой орисы, оставшихся от тех,
что Джейк захватил из Кальи Брин Стерджис. Когда Патрик увидел альбомы, его ранее
тусклые глаза загорелись, и он протянул к ним руки, радостно вскрикивая.
Роланд посмотрел на Сюзанну, та пожала плечами.
– Давай посмотрим, что он сможет сделать. Я уже догадываюсь, ты, полагаю, тоже.
Как выяснилось, смог Патрик Дэнвилл многое. Рисовал он потрясающе. И его картинки
стали голосом, которого он лишился. Рисовал он их быстро, с видимым удовольствием; и его
совершенно не волновали шокирующие подробности. На одной Джо Коллинз вгонял топор в
затылок ничего не подозревающего гостя, и при этом его губы растягивались в довольной,
злобной ухмылке. Рядом с местом вхождения топора в затылок Патрик печатными буквами,
шрифтом комиксов, написал:
ЧВАК
и
ХРЯСТЬ
!
Над головой Джо Коллинза повесил «пу-
зырь» со словами
«Получи, болван!»
На другой картинке изобразил себя, лежащего на полу,
беспомощно корчащегося от смеха, изобразил с ужасающей точностью (не было никакой не-
обходимости подвешивать над головой «пузырь» со словами:
«Ха-ха-ха!»
), и Коллинза, ко-
торый стоял, уперев руки в боки, и наблюдал за ним. Потом Патрик перекинул лист с рисун-
ками и быстро нарисовал новую картинку: Коллинз на коленях, одной рукой ухватился за
волосы Патрика, тогда как его губы совсем рядом с раззявленным, смеющимся ртом юноши,
быстро, одним движением, не отрывая карандаша от бумаги, Патрик нарисовал еще один
«пузырь» над головой старика, а потом заполнил его восемью печатными буквами и двумя
восклицательными знаками.
– Что тут написано? – спросил Роланд, зачарованный быстротой, с которой бегал по
бумаге карандаш.
– «АМ! ХОРОШО!» – ответила Сюзанна тихо, едва сдерживая тошноту.
Что бы он ни рисовал, она могла наблюдать за ним часами; собственно, и наблюдала.
Скорость, с которой на чистом листе появлялись рисунки, потрясала, и никто из них не по-
думал о том, чтобы дать Патрику ампутированные ластики: в них не было необходимости.
Пока юноша не сделал ни единого лишнего штриха, а если такое и случалось, он включал в
общую канву. И рисунки эти (чего искать новые слова, если старые – правильные) были ге-
ниальными. Никакими не набросками, нет-нет, законченными произведениями искусства.
Сюзанна знала, что Патрик (этот или другой Патрик, из другого мира вдоль Тропы Луча) со
временем перейдет на масляные краски, и от этого знания ее бросало то в жар, то в холод.
Кого они здесь встретили? Лишенного языка Рембрандта? Ей пришло в голову, что это вто-
рой идиот-гений, с которым столкнула их ка. Третий – если считать не только Шими, но и
Ыша.
Только однажды Сюзанна подумала о том, что ластики его не интересуют, и отнесла
это на самонадеянность гения. Ей и в голову не пришло (Роланду тоже), что этот юный Пат-
рик Дэнвилл, возможно, понятия не имеет о существовании ластиков.
9
Когда третья ночь подходила к концу, Сюзанна проснулась на сеновале, посмотрела на
Патрика, крепко спящего рядом с ней, и спустилась по лестнице. Роланд стоял у ворот сарая,