413 / 453
413
Стивен Кинг: «Темная Башня»
не мог допустить, чтобы колеса или его сапоги раздавили хоть одну розу, примяли хоть один
опавший лепесток.
5
На ночлег он остановился, когда солнце еще висело высоко над горизонтом, слишком
ослабев, чтобы идти дальше, хотя до наступления темноты оставались добрых два часа. Он
набрел на пересохшую речку, и теперь на ее дне пышно цвели прекрасные дикие розы. Их
песни не уменьшили его усталости, но хоть немного подняли настроение. Он подумал, что
настроение улучшилось и у Патрика с Ышем, в чем тоже не было ничего плохого. Проснув-
шись, Патрик тут же начал оглядываться по сторонам. Потом лицо его помрачнело: юноша
вспомнил, как понял Роланд, что Сюзанны больше с ними нет. Тогда, у захлопнувшейся за
Сюзанной двери, он даже всплакнул, но сейчас обошлось без слез.
На берегу стояла роща тополей, во всяком случае, стрелок подумал, что это тополя, но
они засохли, когда иссяк поток, из которого пили их корни. Так что теперь к небу торчали
голые, без листвы и коры ветки. В их переплетениях Роланд вновь и вновь видел число де-
вятнадцать, написанное цифрами как мира Сюзанны, так и его собственного. В одном месте
ветви сложились в слово «ЧЕЗЗЕТ» на фоне темнеющего неба.
Прежде чем разжечь костер и приготовить всем ранний ужин, благо консервов из кла-
довой Дандело еще хватало, Роланд спустился в русло реки и вдыхал аромат роз, слушая их
песню и медленно шагая мимо засохших деревьев. И аромат, и звуки бодрили.
Почувствовав себя лучше, он собрал хворост под деревьями и сломал несколько ниж-
них веток. Из стволов остались торчать их толстые концы, заостренные, напоминающие ка-
рандаши Патрика. Разжигая костер, произнес древнее заклинание, механически, не слыша
слов: «Искра, искра в темноте, где мой сир, подскажешь мне? Устою я? Пропаду я? Пусть
костер горит во мгле!»
Ожидая, пока огонь вспыхнет, а потом уляжется на постель из розовых углей, Роланд
достал часы, которые подарили ему в Нью-Йорке. Днем раньше они остановились, хотя его
заверяли, что батарейка будет работать как минимум пятьдесят лет.
Теперь же, по мере того как вторая половина дня перетекала в вечер, стрелки очень
медленно начали двигаться в обратном направлении.
Какое-то время он, словно зачарованный, не отрывал глаз от циферблата, потом за-
хлопнул крышку и посмотрел на выгравированные на ней сигулы: ключ, розу и Башню. Сла-
бый, сверхъестественный голубой свет начал пробиваться из поднимающихся по спирали
окон.
Они не знали, что может быть и такое
, – подумал он и аккуратно убрал часы в левый
нагрудный карман, предварительно проверив (как делал всегда), нет ли в нем дыры, через ко-
торую они могли выпасть. Потом приготовил ужин. Он и Патрик поели с аппетитом.
Ыш к еде не прикоснулся.
6
Если не считать ночь, которую он провел в разговорах с человеком в черном (ночь, ко-
гда Уолтер предсказывал судьбу на, безусловно, подтасованной колоде карт), эти двенадцать
часов темноты на берегу пересохшей речки стали самыми длинными в жизни Роланда. Уста-
лость проникала все глубже и глубже, пока не создалось ощущение, что на него навалили
груду камней. Давние лица и давние места маршировали перед глазами, веки становились все
тяжелее и тяжелее: Сюзан, скачущая по Спуску с развевающимися за спиной золотистыми
волосами; Катберт, бегущий вниз по склону Иерихонского холма, крича и смеясь, и его воло-
сы тоже развевались за спиной; Ален Джонс, поднимающий стакан, чтобы произнести тост;
Эдди и Джейк, с веселыми криками борющиеся в траве, лающий Ыш, бегающий вокруг.
Мордред был где-то рядом, и близко, но вновь и вновь Роланд чувствовал, как погружа-
ется в сон. Всякий раз ему удавалось рывком выдергивать себя из объятий Морфея, и тогда
он начинал торопливо оглядываться, понимая, что все ближе подходит к черте, за которой