418 / 453
418
Стивен Кинг: «Темная Башня»
паука и вышли через спину. Следом хлынули потоки жидкости. Паук завалился на один бок,
возможно, пытался убежать, но оставшиеся лапы не удержали его. Мордред Дискейн упал в
костер, подняв столб красных и оранжевых искр. Заерзал на углях, щетинки на животе заго-
релись, и Роланд, мрачно улыбаясь, выстрелил в него снова. Умирающий паук выкатился из
костра, улегся на спину, шесть лап дернулись, а потом развалились в стороны. Одна упала в
костер и начала гореть. Ужасно воняя.
Мой сын! Мой единственный сын! Ты убил его!
– Он был и моим сыном, – ответил Роланд, глядя на дымящееся чудовище. Он мог в
этом признаться. Да, мог на это пойти.
Так приходи! Приходи, сыноубийца, и взгляни на свою Башню, но знай: ты умрешь от
старости на краю Кан’-Ка, прежде чем ты сможешь прикоснуться к двери Башни. Тодэш-
ное пространство исчезнет, прежде чем я позволю тебе подойти к Башне! Убийца! Убий-
ца собственной матери! Убийца своих друзей… ага, всех и каждого, ибо Сюзанна лежит
мертвой, с перерезанным горлом, по другую сторону двери, через которую ты позволил ей
уйти, а теперь еще и убийца собственного сына!
– Кто послал его ко мне? – спросил Роланд голос в голове. – Кто послал своего ребенка,
ибо это был он, под черной кожей, на верную смерть, ты, алый призрак?
Ответа на этот вопрос Роланд не получил, убрал револьвер в кобуру, погасил маленькие
островки огня в траве, прежде чем они успели распространиться. Подумал о том, что сказал
голос о Сюзанне, решил, что верить ему нельзя. Она могла умереть, да, могла, но Роланд по-
лагал, что Алый Отец Мордреда знает об этом не больше, чем он сам.
Стрелок выбросил из головы эту мысль и направился к дереву, где висел последний из
его ка-тета, насаженный на сломанную ветку… но еще живой. Глаза в золотых ободках
смотрели на Роланда даже с удивлением.
– Ыш. – Роланд протянул руку, зная, что его могут укусить, но не тревожась об этом.
Он полагал, что какая-то его часть, и немалая, хотела быть укушенной. – Ыш, мы все благо-
дарим тебя. Я говорю: спасибо тебе, Ыш.
Ушастик-путаник не укусил его, но вымолвил одно слово: «Олан». Потом вздохнул,
один раз лизнул руку стрелка, голова его упала, и он умер.
11
Заря медленно перешла в яркий утренний свет. Патрик нерешительно подошел к тому
месту в пересохшем русле реки, где, среди роз, сидел стрелок. Тело Ыша лежало у него на
коленях, как меховая накидка. Юноша тихонько вопросительно вскрикнул.
– Не сейчас, Патрик, – рассеянно ответил Роланд, поглаживая мех Ыша. Густой, но
мягкий на ощупь. Ему с трудом верилось, что существа под мехом уже нет, несмотря на око-
ченение мышц и запекшуюся кое-где кровь. Эти места он, как мог, расчесывал пальцами. –
Не сейчас. На то, чтобы добраться туда, у нас есть целый день, и мы отлично успеем.
Нет, торопиться нужды не было; не было причин, по которым он не мог бы спокойно
скорбеть над последним из его мертвых. В голосе старого Короля не слышалось и тени со-
мнения, когда он говорил, что Роланд умрет от старости, прежде чем прикоснется к двери,
ведущей в Башню. Они, конечно, подойдут к Башне, и Роланд изучит окружающую террито-
рию, но он и теперь знал, что дурацкая это идея: подойти к Башне вплотную с той стороны,
что не видна старому монстру, а потом прокрасться к двери. В голосе старого злодея не было
сомнений; чувствовалось, он верил в то, что говорил.
Но на тот момент все это не имело ровно никакого значения. У него на коленях лежал
еще один, которого он убил, и если он и мог найти утешение, то лишь в одном: Ыш наверняка
был последним. Теперь он остался один, не считая Патрика, но Роланд чувствовал: юноша
невосприимчив к ужасной болезни, которую нес в себе стрелок, потому что никогда не был
членом ка-тета.
Я убиваю только мою семью
, – думал Роланд, поглаживая мертвого ушастика-путани-
ка.
Что доставляло наибольшую боль, так это слова, сурово брошенные Ышу днем раньше: