415 / 453
415
Стивен Кинг: «Темная Башня»
– Когда ты не сможешь увидеть звезду с того места, где сидишь… – Собственные слова
доносились откуда-то издалека. Ему оставалось лишь надеяться, что Патрик слышит его и
понимает. Тем более что лишенный языка юноша уже взял альбом и отточенный карандаш.
И это моя лучшая защита
, – пробормотал внутренний голос Роланда, когда тот шел к
горке шкур, что лежали между Хо-2 и костром. –
Он не заснет. Пока будет рисовать, не
так ли
?
Стрелок надеялся, что так и будет, но знать наверняка не мог. Да его это и не волнова-
ло, потому что он, Роланд из Гилеада, в любом случае собирался улечься спать. Он сделал
все, что мог, а теперь хотел только одного: закрыть глаза.
– Один час. – Он сам едва слышал свой голос. – Разбуди меня через час… когда звез-
да… когда Древняя Матерь скроется за…
Договорить Роланд не смог. Даже не узнал, что перестал говорить. Усталость схватила
его и мягко забросила в глубокий, без сновидений сон.
7
Мордред наблюдал за всем этим через дальновидящие стеклянные глаза. Он горел в ли-
хорадке, и ее яркое пламя, пусть временно, но отогнало усталость. С живым интересом он
следил за тем, как стрелок разбудил немого юношу, Художника, и заставил того собирать
хворост для костра. Как Художник, закончив порученное дело, вновь собрался заснуть, до
того, как Роланд сумел бы остановить его. Этого, к сожалению, не произошло. Они разбили
лагерь в роще засохших тополей, и Роланд подвел Художника к самому высокому дереву.
Указал на небо. Звезд на нем хватало, но Мордред догадался, что старый Белый Стрелок-па-
пуля указывал на Древнюю Матерь, самую яркую из них. Наконец Художник, у которого,
похоже, было далеко не все в порядке с головой, начал понимать, чего от него хотят. Он взял
альбом и уже принялся рисовать, когда старый Белый Папуля, волоча ноги, отошел на пару
шагов, бормоча инструкции, на которые Художник не обращал ни малейшего внимания. Ста-
рый Белый Папуля рухнул так неожиданно, что на мгновение Мордред испугался, что по-
следний участок пути доконал его, и сердце этого сукиного сына перестало биться. Потом
Роланд шевельнулся, устроился поудобнее, и Мордред, лежащий на небольшом холме при-
мерно в девяноста ярдах к западу от пересохшей реки, почувствовал, как замедлились удары
собственного сердца. И хотя старый Белый Стрелок-папуля выдохся донельзя, его выучки и
родословной (а род свой он вел от самого Эльда) вполне хватило бы для того, чтобы он
проснулся, и уже с револьвером в руке, в ту самую секунду, когда Художник издаст один из
своих бессловесных, но дьявольски громких криков. В животе Мордреда начался очередной
приступ схваток, сильных, как никогда. Его сложило пополам, он изо всех сил старался
остаться в человеческом обличье, борясь с криком, борясь за жизнь. Прямая кишка издала
какие-то звуки, мерзкая коричневая жижа поползла по ногам. И в этой жиже его обоняние,
сверхъестественно острое, обнаружило запах не только экскрементов, но крови. Он думал,
что боль никогда не прекратится, будет только усиливаться, пока не разорвет его надвое, но в
конце концов она начала отступать. Он посмотрел на левую руку и не удивился, увидев, что
пальцы почернели и слились. Они более не могли стать человеческими пальцами; он верил,
что теперь его хватит только на одну трансформацию. Мордред смахнул со лба пот правой
рукой и поднес бин-докуляры к глазам, молясь Алому Папуле, чтобы сон сморил глупого не-
мого юношу. Но тот сидел, привалившись спиной к сухому стволу тополя, и рисовал Древ-
нюю Матерь. В этот самый момент Мордред Дискейн ближе всего подошел к отчаянию. Как
и Роланд, он думал, что рисование – единственное, что может удержать этого идиота от сна.
А потому, чего не пойти на трансформацию в этот самый момент, когда жар лихорадки пита-
ет его своей разрушительной энергией? Почему не рискнуть? В конце концов добраться он
хотел до Роланда, не до юноши. И конечно же, мог в паучьем обличье подобраться к стрелку
достаточно быстро, чтобы успеть схватить и поднести к пасти. Старый Бедный Папуля смо-
жет выстрелить раз, даже два, но и он, Мордред, сможет пережить пару пуль, если летящие
кусочки свинца не попадут в белый нарост на спине паука: мозг его второго тела.
А подта-
щив к пасти, я уже не выпущу его, пока не высосу досуха, не превращу в пыль-мумию, как