Эрих Ремарк: «Возвращение»
122
вот она, алчная пасть, поглотившая верность, мужество и жизнь целого поколения.
Он задыхается.
– Братья! – кричит он в ночь и ветер. – Братья! Нас предали! Вставайте, братья! Еще раз!
Вперед! В поход против предательства!
Он стоит перед могильными крестами, луна выплывает из-за туч, он видит, как блестят
кресты, они отделяются от земли, они встают с распростертыми руками, вот уже слышен гул ша-
гов… Он марширует на месте, выбрасывает руку кверху:
– Вперед, братья!
И опускает руку в карман, и снова поднимает… Усталый, одинокий выстрел, подхвачен-
ный и унесенный порывом ветра. Покачнувшись, опускается Георг на колени, опирается на руки
и, собрав последние силы, поворачивается лицом к крестам… Он видит, как они трогаются с
места, они стучат и движутся, они идут медленно, и путь их далек, очень, очень далек; но он ве-
дет вперед, они придут к своей цели и дадут последний бой, бой за жизнь; они маршируют молча
– темная армия, которой предстоит пройти самый долгий путь, путь к человеческому сердцу,
пройдет много лет, пока они свершат его, но что для них время? Они тронулись в путь, они дви-
нулись в поход, они идут, идут.
Голова его медленно опускается, вокруг него темнеет, он падает лицом вперед, он марши-
рует в общем шествии. Как блудный сын, после долгих скитаний вернувшийся домой, лежит он
на земле, раскинув руки; глаза уже недвижны, колени подогнулись. Тело содрогается еще раз,
великий сон покрывает все и вся, и только ветер проносится над пустынным темным простором;
он веет и веет над облаками, в небе, над бесконечными равнинами, изрытыми окопами, воронка-
ми и могилами.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
1
Пахнет мартом и фиалками. Из-под сырой листвы подснежники поднимают свои белые го-
ловки. Лиловая дымка стелется над вспаханными полями.
Мы бредем по лесной просеке. Вилли и Козоле впереди, я с Валентином – за ними. Впер-
вые за долгое время мы опять вместе. Мы редко теперь встречаемся.
Карл на целый день предоставил нам свой новый автомобиль. Но сам он с нами не поехал –
слишком занят. Вот уже несколько месяцев, как он зарабатывает кучу денег; ведь марка падает, а
это ему на руку. Шофер привез Нас за город.
– Чем ты теперь, собственно, занимаешься, Валентин? – спрашиваю я.
– Езжу по ярмаркам со своими качелями, – отвечает он.
Удивленно смотрю на него:
– С каких это пор?
– Да уж довольно давно. Моя прежняя партнерша – помнишь? – очень скоро оставила ме-
ня. Теперь она танцует в баре. Фокстроты и танго. На это сейчас больше спросу. Ну, а я, заско-
рузлый солдат, не гожусь для такого дела. Недостаточно, видишь ли, шикарен.
– А своими качелями ты хоть сносно зарабатываешь?
– Какое там! – отмахивается он. – Ни жить, ни помереть, как говорится! И эти вечные пере-
езды! Вот завтра снова на колеса. Еду в Крефельд. Собачья жизнь, Эрнст! Докатились… А Юппа
куда занесло, не знаешь?
Я пожимаю плечами:
– Уехал. Так же, как и Адольф. И весточки о себе никогда не подадут.
– А как Артур?
– Этот-то без малого миллионер, – отвечаю я.
– Понимает дело, – мрачно говорит Валентин.
Козоле останавливается и расправляет широкие плечи:
– А погулять, братцы, совсем неплохо! Если бы еще не околачиваться без работы…
– А ты не надеешься скоро получить работу? – спрашивает Вилли.
Фердинанд скептически покачивает головой:
