139 / 374
Стивен Кинг: «Волки Кальи»
моде, встают дыбом. Он в темном костюме и ярком, цвета красного вина галстуке, безуко-
ризненно завязанном, и Каллагэну кажется, что костюм сливается с окружающей вампира
тьмой. Родители Марка Петри лежат у его ног, мертвые, с размозженными черепами.
– Теперь твоя часть уговора, шаман.
Но с чего ему выполнять уговор? Почему не выгнать его, чтобы они разошлись, не вы-
явив победителя? Или убить прямо сейчас? Но чем-то не нравится ему эта идея, ужасно не
нравится, и он никак не может понять, чем именно. И умные слова, к которым он обращал-
ся в критические моменты, не помогают. Недостаток сопереживания, духовные различия с
паствой не имеют никакого значения. Перед ним стоит вампир. И…
А его крест, который так ярко светился, начинает темнеть.
Страх раскаленной проволокой скручивает живот. Барлоу идет к нему через кухню
Петри, и Каллагэн отчетливо видит клыки вампира, потому что Барлоу улыбается. Улыб-
кой победителя.
Каллагэн отступает на шаг. Потом на два. Наконец, его ягодицы касаются края сто-
ла, стол сдвигается с места, но вскоре упирается в стену. Отступать больше некуда.
– Печально наблюдать крушение веры человека, – говорит Барлоу и тянется к нему.
А чего ему не тянуться. Крест, который держит Каллагэн, полностью потух. Теперь
это кусок гипса, дешевка, купленная его матерью в дублинской сувенирной лавчонке. Силы
его, непосильным грузом давившей на руку и способной сокрушать стены, больше нет.
Барлоу вырывает крест из его пальцев. Каллагэн жалобно вскрикивает, криком ребен-
ка, который внезапно осознает, что призрак-то настоящий, не плод его воображения, тер-
пеливо дожидавшийся своего шанса. А потом раздается звук, который будет преследовать
его до конца жизни, который будет слышаться ему и в Нью-Йорке, и на тайных хайвеях
Америки, на собраниях «АА» в Топике, где он, наконец-то, бросил пить, и в Детройте, по-
следней его остановке в том мире, и здесь, в Калья Брин Стерджис. Этот звук стоит у
него в ушах, когда ему режут лоб и он ждет неминуемой смерти. Этот звук стоит у него в
ушах, когда его убивают. Звук этот – два сухих щелчка, раздающиеся, когда Барлоу обламы-
вает половинки перекладины, и глухой удар, падение обломков на пол. И он будет помнить
нелепую мысль, которая мелькнула в голове, когда руки Барлоу ухватились за его плечи:
«Господи, как же хочется выпить».
4
Каллагэн смотрел на Роланда, Эдди, Сюзанну и по его глазам они поняли: он вспоми-
нает самый ужасный момент своей жизни.
– На собраниях «Анонимных алкоголиков» можно услышать много всяких и разных
пословиц, выражений, слоганов. Один всегда вспоминается, стоит мне подумать о той ночи.
О Барлоу, схватившего меня за плечи.
– Какой? – спросил Эдди.
– Будь осторожен, когда о чем-то просишь Бога, – ответил Каллагэн. – Потому что мо-
жешь и получить.
– То есть тебе дали выпить, – уточнил Роланд.
– О, да, – вздохнул Каллагэн. – Мне дали выпить.
5
Руки у Барлоу сильные, противостоять им невозможно. Он тянет Каллагэна к себе, и
тот вдруг осознает, что сейчас произойдет. Его не убьют. Смерть – это счастье в срав-
нении с тем, что ему уготовано.
Нет, пожалуйста, нет, пытается он сказать, но ни слова не срывается с его губ,
только короткий жалкий стон.
– Давай, священник, – шепчет вампир.
Рот Каллагэна прижат к вонючей коже холодной шеи вампира. Тут уж не до социаль-
ных проблем, этических или расовых последствий. Только запах смерти и вскрытая, пульси-
рующая вена, выплевывающая отравленную кровь Барлоу. Никакой потери связи с реально-
139