175 / 374
Стивен Кинг: «Волки Кальи»
того, ненавидела Серого Дика всем сердцем и была готова пойти на все, лишь бы отомстить.
Обеденная тарелка Орисы отличалась не только балансировкой, но и остротой кромки.
Люди Дика это проглядели, как и рассчитывали леди Ориса и Мариан. Вот так и начался
этот более чем странный банкет. У одного торца стола сидел смеющийся, голый разбойник, у
другого, в тридцати футах от него, скромно улыбающаяся красавица, тоже в чем мать роди-
ла. Они подняли бокалы, наполненные лучшим красным вином лорда Гренфолла. Леди Ори-
са чуть не обезумела от злости, наблюдая, как этот мужлан хлебает вино, словно воду, не об-
ращая ни малейшего внимания ни на вкус, ни на букет, и алые капли скатываются с его под-
бородка на волосатую грудь, но ничем не выдала своих чувств. Лишь кокетливо улыбалась
да маленькими глотками пила вино из своего бокала. Его взгляд так и шарил по ее обнажен-
ной груди. Ей казалась, что какие-то мерзкие насекомые ползают по коже.
Сколько продолжался этот цирк? Некоторые сказители утверждали, что она расправи-
лась с Серым Диком после второго тоста (Он поднял бокал со словами: «Пусть твоя красота
расцветет еще сильнее». Она: «Пусть твой первый день в аду длится десять тысяч лет и бу-
дет самым коротким»). Другие – что они отведали двенадцать блюд, прежде чем леди Ориса
ухватилась за свою необычную тарелку, глядя Серому Дику в глаза и улыбаясь, тогда как ее
пальцы перевернули тарелку и сжали ее в том секторе, где кромку не заостряли.
Но в любом случае история заканчивалась одинаково, броском тарелки. Специальные
желобки на днище, под острой кромкой, обеспечивали тарелке устойчивость в полете. И она
полетела, со свистом, отбрасывая тень на блюда с жареным мясом и индейкой, овощами и
фруктами.
А через мгновение после броска, рука леди Орисы так и осталась вытянутой в направ-
лении убийцы ее отца, указательный палец напоминал ствол револьвера, голова Серого Дика
вылетела через открытую дверь в холл. Еще мгновение тело Серого Дика продолжало сидеть
за столом, член стоял колом, потом поник, а грудь упала в тарелку, на горку мяса и приготов -
ленного с пряностями риса.
Леди Ориса (в своих странствиях Роланд попадал в места, где ее называли Госпожой
тарелок) подняла бокал и произнесла тост, обращаясь к безжизненному телу.
3
– Пусть твой первый день в аду длится десять тысяч лет, – пробормотал Роланд.
Маргарет кивнула.
– Ага, и будет самым коротким. Я бы с радостью произнесла этот тост над каждым из
Волков. Над каждым и всеми! – левая рука сжалась в кулачок. В красном закатном свете ка-
залось, что ее лицо горит в лихорадке. – У нас шестеро детей, понимаешь? Ровно полдюжи-
ны. Он тебе сказал, что не осталось ни одного, чтобы помочь с забоем скотины? Он тебе это
сказал, стрелок?
– Маргарет, в этом нет необходимости, – Эйзенхарт заерзал в кресле-качалке.
– А может есть? Это имеет отношение к нашему разговору. Может, ты и платишь цену
за то, что прыгаешь, но иногда приходится платить больше за то, что стоишь и смотришь. Я
родила первых двоих, Тома и Тессу, за месяц до того, как Волки появились в прошлый раз.
Потом остальных. Нашим младшим сейчас по пятнадцать, понимаешь?
– Маргарет…
Она проигнорировала мужа.
– Но они не могли быть такими же счастливыми со своими детьми, и знали это. Вот
они и ушли. Некоторые на север Дуги, другие – на дальний юг. В поисках мест, куда не при-
ходят Волки.
Она повернулась к Эйзенхарту, и хотя обращались к Роланду, слова ее, похоже, предна-
значались мужу.
– Один из пары. Такова дань, которую Калья Брин Стерджис платит Волкам. Каждые
двадцать с небольшим лет. За исключением нас. Они отняли у нас всех детей. Всех…
наших… шестерых… детей, – она наклонилась к Роланду, похлопала по колену, подчеркивая
смысл сказанного. – Ты это понимаешь?
Тишина воцарилась на заднем крыльце. В загоне продолжали мычать обреченные на
175