198 / 374
Стивен Кинг: «Волки Кальи»
и портьеры, что висели в этих давно покинутых залах.
Эти запахи присутствовали, но не запахи еды.
Она рванула по черному мраморному полу в двойным дверям, не ведая, что за ней сно-
ва следят… только на этот раз в замок пришел не стрелок, а мальчишка с широко раскрыты-
ми глазами, всклоченными волосами, в рубашке и шортах из хлопчатобумажной ткани. Миа
пересекла холл, где пол выложили квадратами красного и черного мрамора, где высилась
статуя из мрамора и стали. Не остановилась, чтобы сделать реверанс, даже не повернула го-
ловы. Она бы еще могла потерпеть голод. А вот ее малой – нет. Не мог он терпеть.
Что остановило Миа (да и то на несколько секунд), так это ее отражение, мутное, не-
четкое, в хромированной стали статуи. Помимо джинсов на ней была простая белая рубашка
(«Такие ты называешь футболками», – прошептал ее разум), с какой-то надписью на груди и
картинкой.
Картинкой свиньи.
«Неважно, что изображено на твоей рубашке, женщина. Малой – вот что главное. Ты
должна накормить малого!»
Она ворвалась в обеденный зал и остановилась, как вкопанная. Огромное помещение
погрузилось в сумрак. Лишь несколько электрических факелов горели, большинство по-
гасли. На ее глазах один, что еще горел, в дальнем конце зала, вдруг замигал и потух.
Большие белые тарелки со стола исчезли, их заменили другие, синие, с зеленым рисунком,
ростками риса, по ободу. Ростки риса образовывали букву Высокого слога Zn, которая озна-
чала, Миа это знала, вечное и настоящее а также кам, как в кам-каммале. Но тарелки значе -
ния не имели. Орнаменты значения не имели. Имело значение другое: и тарелки и прекрас-
ные хрустальные фужеры пусты и покрыты толстым слоем пыли.
Нет, насчет того, что пусты все, она погорячилась. В одном хрустальном фужере лежал
большой черный паук, само собой, дохлый, скрестив множество ножек на впалом брюшке.
Она увидела горлышко бутылки, торчащей из серебряного ведерка, и ее желудок кон-
вульсивно дернулся. Миа схватила бутылку, мимоходом отметив, что воды в ведерке нет, не
говоря уже о льде. Но, судя по весу бутылки, в ней осталось вино, никак не меньше полови-
ны…
Но прежде чем Миа успела поднести горлышко к губам, в нос ударил запах уксуса, та-
кой сильный, что сразу же начали слезиться глаза.
– Твою мать! – выкрикнула она и отшвырнула бутылку. – Твою мать!
Бутылка разбилась о каменный пол. Твари, прячущиеся под столом, испуганно забега-
ли, запищали.
– Бегайте, бегайте! – прорычала она. – А лучше, убирайтесь отсюда. Потому что здесь
Миа, ничья дочь, и настроение у нее плохое! Однако, я наемся! Да! Да, наемся!
Говорить она могла, что угодно, но поначалу не увидела на столе ничего такого, что
могла бы съесть. Хлеб лежал, она взяла один кусок и поняла, что он обратился в камень. В
одном блюде она обнаружила то, что раньше, возможно, было рыбой, а теперь превратилось
в что-то желеобразное, кишащее беловато-зелеными червями.
Желудок заурчал, возмущенный видом этой гадости. Хуже того, что-то под желудком
ворочалось, брыкалось, требовало еды. Требовало не криком, но щелкая внутри нее каки-
ми-то переключателями, задействуя самые первозданные элементы ее нервной системы. В
горле у нее пересохло, рот скривился, словно она таки отхлебнула вина, ставшего уксусом,
глаза широко раскрылись и чуть вылезли из орбит. Все мысли, чувства, инстинкты сфокуси-
ровались на одной простой идее: добыть еду.
За дальним концом стола стояла высокая ширма, с изображением Артура из Эльда, вы-
езжающего из болот с тремя своими рыцарями-стрелками. На его шее болталась Саита, ве-
ликая змея, которую он только что убил. Еще один подвиг! Попутного тебе ветра! Мужчины
и их подвиги! Фу! Какая ей польза от убийства волшебной змеи? У нее в животе малой, и он
голоден.
«Голоден, – подумала она голосом, который не принадлежал ей. – Он голоден».
За ширмой увидела двойные двери. Прошла через них, по-прежнему не замечая маль-
чика Джейка, который стоял в другом конце обеденного зала, в нижнем белье, с испугом
смотрел на нее.
198