247 / 374
Стивен Кинг: «Волки Кальи»
Словно в подтверждение его слов Уолтер говорит:
– Хочешь ты или нет, значения не имеет. Ты пойдешь, куда направляет тебя Король,
и там будешь ждать. Если эти двое умрут в пути, а так, скорее всего и произойдет, ты
будешь спокойно жить в том месте, куда я тебя пошлю, и там и закончишь свои дни, после
долгих лет жизни, возможно, с ложным, но, безусловно, приятным осознанием, что ты ис-
купил свои грехи. Ты будешь жить на своем уровне Башни после того, как я давно превра-
щусь в тлен на моем. Это я обещаю тебе, отец, ибо видел все в магическом кристалле, так
что говорю правду! А если их ничто не остановит? Если они придут в то место, где бу -
дешь ты? Что ж, в этом крайне маловероятном случае ты будешь всеми силами помогать
им и, помогая, убьешь их. Есть от чего рехнуться, не так ли? Ты согласен со мной?
И он направляется к Каллагэну. Тот отступает к конюшне, где ждет ненайденная
дверь. Он не хочет туда идти, но больше некуда.
– Не подходи ко мне, – говорит он.
– Нет, – отвечает Уолтер, человек в черном. – Не могу, – он протягивает ящик Кал-
лагэну. И одновременно хватается за крышку.
– Нет! – вскрикивает Каллагэн. Потому что не хочет, чтобы человек в черном
открыл ящик. В нем находится что-то ужасное, его содержимое может ужаснуть даже
Барлоу, злобного вампира, который заставил Каллагэна испить его крови и отправил
странствовать по всей Америке, как капризного ребенка, компания которого ему надоела.
– Продолжай идти и, возможно, я его не открою, – издевается над ним Уолтер.
Каллагэн пятится к конюшне. Скоро он уже под крышей. И с этим ничего не подела-
ешь. Он физически чувствует, как сокращается расстояние до односторонней двери.
– Ты жесток! – выплевывает он.
Глаза Уолтера широко раскрываются, на мгновение на лице читается глубокая обида.
Это, возможно, абсурд, но Каллагэн заглядывает в запавшие глаза человека в черном и убе-
жден, что чувство истинное. А потому теряет последнюю надежду, что происходящее с
ним – сон или некая интерлюдия перед смертью. В снах, во всяком случае, его снах, плохиши,
злодеи, являли собой чистое зло, не проявляли каких-либо эмоций.
– Я такой, каким меня сделали ка, Король и Башня. Мы все такие. Мы загнаны в рам-
ки, из которых нам не выйти.
Каллагэн вспоминает Запад, по которому путешествовал в других реальностях: за-
брошенные силосные башни, закаты, которыми никто не любовался, длинные тени, соб-
ственную горькую радость от осознания того, что он тащит за собой свою клетку, звяка-
нье держащих его цепей, превращающееся в сладкую музыку.
– Знаю, – говорит он.
– Да, вижу, что знаешь. Не останавливайся.
Каллагэн пятится по конюшне. Вновь до него долетает слабый запах сена давно
ушедших дней. Детройт кажется галлюцинацией. Как и все воспоминания об Америке.
– Не открывай ящик, – говорит Каллагэн, – и я не остановлюсь.
– А ты прекрасный святоша, знаешь ли.
– Ты обещал не называть меня так.
– Обещания даются для того, чтобы их нарушать, святоша.
– Не думаю, что ты сможешь убить его, – говорит Каллагэн.
Уолтер морщится.
– Это дело ка, не мое.
– Может, и ка не удастся. Предположим, он выше ка?
Уолтера отбрасывает назад, как от удара. «Я богохульствую, – думает Каллагэн. – А
для этого человека, полагаю, такое – не подвиг».
– Никто не может быть выше ка, лжепророк, – бросает ему человек в черном. – А
комната на вершине башни пуста. Я это знаю.
И хотя Каллагэн не уверен, что понимает, о чем толкует человек в черном, отвечает
он быстро и уверенно.
– Ты не прав. Бог есть. Он ждет и наблюдает за всем со своего высокого трона. Он…
Слишком много и разного происходит практически одновременно. Слышатся глухие
удары: заработал насос. Зад Каллагэна упирается в тяжелое, гладкое дерево двери. Чело-
247