59 / 374
Стивен Кинг: «Волки Кальи»
Роланд никогда не назвал бы его частью Белизны, и его коллеги, менеджеры национальных
телевизионных каналов знали, что в устранении конкурентов с ним мало кто мог потягаться.
«Большой охотник за гробами Тивилендии», – подумал Джейк. Может, и несправедливый
вывод, но Элмер Чеймберз обычно играл по своим правилам, и справедливость в их перечне
не значилась. А он, Джейк, был сыном Элмера и не забыл лица своего отца, хотя временами
об этом сожалел.
– Наличные, конечно же, наличные, – Эдди нарушил затянувшуюся паузу. – В таком
деле нужно выкладывать на стол наличные. Если и будет чек, нам придется обналичить его в
1964 году, а не в 1977. Уложим их в большую спортивную сумку… Сюзи, в 1964 г. были
большие спортивные сумки? Не бери в голову. Неважно. Уложим деньги в сумку и перене-
сем в 1977 г. Не в тот день, когда Джейк купил «Чарли Чу-Чу» и книгу загадок, но достаточ-
но близкий.
– До 15 июля, – напомнил Джейк.
– Само собой, – кивнул Эдди. – После пятнадцатого мы лишь обнаружим, что Балазар
убедил Тауэра продать пустырь, так что мы останемся с деньгами в сумке, большим пальцем
в заднице и глупой улыбкой на лице.
Опять все помолчали, должно быть, рисовали себе этот очень уж живой образ, и теперь
первым заговорил Роланд:
– У вас все получается очень просто, и действительно, почему бы и нет? Для всех вас
идея перемещения из этого мира в ваш – с его такси, небоскребами и фотографиями выгля-
дит такой же естественной, как для меня – поездка на муле. И на то есть причина. Каждый из
вас прошел через одну из дверей. А Эдди – в обоих направлениях, как в этот мир, так и в
свой.
– Должен тебе сказать, что возвращение в Нью-Йорк особой радости мне не достави-
ло, – заметил Эдди. – Слишком много стрельбы.
«Не говоря уже об отрезанной голове моего брата, катающейся по полу кабинета Бала-
зара», – добавил он про себя.
– Как и мне переход через дверь на Голландском Холме, – вставил Джейк.
Роланд кивнул, как бы соглашаясь с их доводами, но оставаясь на прежней позиции.
– Всю мою жизнь я принимал за истину слова, которые ты произнес при нашей первой
встрече, Джейк,… произнес, когда умирал.
Джейк, побледнев, уставился в землю. Ему не хотелось об этом вспоминать (к счастью,
воспоминания заметно стерлись), и он знал, что не хочется того и Роланду. «Оно и понят-
но! – подумал он. – Конечно же, не хочется тебе вспоминать! Ты позволил мне упасть! Ты
позволил мне умереть!»
– Ты сказал, что помимо этих есть и другие миры, – продолжил Роланд, – и они есть.
Нью-Йорк при его множестве временных интервалов, куда мы можем попасть, всего лишь
один из них. И роза – единственное объяснение того, что нас вновь и вновь тянет туда. Я в
этом не сомневаюсь, как не сомневаюсь и в том, что роза, пусть я не понимаю, как такое мо -
жет быть, и есть Темная Башня. Или Башня, или…
– Или другая дверь, – пробормотала Сюзанна. – Та самая, что приводит непосредствен-
но в Темную Башню.
Роланд кивнул.
– Эта мысль все чаще приходит мне на ум. В любом случае, Мэнни знали обо всех этих
мирах и, по своему, посвящали им свои жизни. Они верили, что Прыжок – самый святой из
всех ритуалов и самое блаженное из всех состояний. Мой отец и его друзья с давних пор зна -
ли о хрустальных шарах. Я вам это говорил. И мы уже пришли к выводу, что Радуга Мерли-
на, Прыжок и эти магические двери, скорее всего, действуют одинаково.
– Куда ты клонишь, сладенький? – спросила Сюзанна.
– Я просто напоминаю вам, что мое путешествие очень долгое. Из-за изменений, кото-
рые произошли со временем, из-за размягчения времени, которое вы все почувствовали, я
иду к Темной Башне уже больше тысячи лет, иногда перепрыгиваю через поколения и столе-
тия, как морская чайка перепрыгивает с гребня одной волны на гребень другой, лишь чуть
замочив лапки. И за все это время нигде и никогда я не видел дверей между мирами, пока на
набрел на них на берегу Западного моря. Я понятия не имел, что они из себя представляют,
59