Часть V - Волки Кальи

Стивен Кинг: «Волки Кальи»

бирая хлопок своим хозяевам. Но времена меняются, – она улыбнулась. – Впервые я услы-

шала ее в кофейне Гринвич-Виллидж, в 1962 г. И пел ее мужчина, белый блюзмен, которого

звали Дейв ван Ронк.

– Готов спорить, Эрон Дипно тоже там был, – пробормотал Джейк. – Черт, готов спо-

рить, сидел за гребаным соседним столиком.

Сюзанна повернулась к нему, удивленная, сосредоточенная.

– Почему ты так решил, сладенький?

– Потому что он подслушал, как Келвин Тауэр говорил, что этот парень, Дипно, бол-

тался на Виллидж с… что он сказал, Джейк?

– Не по Виллидж – по Бликер-стрит, – рассмеялся Джейк. – Мистер Тауэр сказал, что

мистер Дипно болтался по Бликер-стрит еще до того, как Боб Дилан научился играть на сво-

ем «хохнере». Это, должно быть, аккордеон.

– Должно быть, – кивнул Эдди, – и пусть я не поставлю на слова Джейка ферму, но го-

тов поставить больше, чем карманную мелочь. Меня даже не удивит, если выяснится, что

барменом в той кофейне был Джек Андолини. Потому что именно так устроена жизнь Де-

вятнадцатиландии.

– В любом случае, те из нас, кто попадет в другой мир, должны держаться вместе, – по-

вторил Роланд. – На расстоянии вытянутой руки, постоянно.

– Не думаю, что я туда попаду, – вырвалось у Джейка.

– С чего ты так решил? – удивленно спросил стрелок.

– Потому что я не смогу уснуть, – ответил Джейк. – Слишком возбужден.

Но со временем они все уснули.

Он знает, что это сон, навеянный случайной фразой Слайтмана, однако, не может

вырваться из него.

Всегда ищите дверь черного хода, бывало, говорил им Корт, но, если в

его сне и есть эта дверь, найти ее Роланд не может. «Я слышал о Иерихонском Холме и дру-

гие кровавые истории…» – вот что сказал Слайтман-старший, бригадир ковбоев на ранчо

Эйзенхарта, да только для Роланда Иерихонский Холм практически реален. Почему нет? Он

же там побывал. Для них это был конец. Там умер целый мир.

День удушающе жаркий; солнце добирается до зенита и словно застывает там, буд-

то его приколотили гвоздями. Под ними – длинный пологий склон, уставленный огромными

серо-черными каменными лицами, изъеденными эрозией статуями, которые вырубила и по-

ставила на склоне давно ушедшая цивилизация. Люди Гриссома, наседая, мельтешат среди

статуй, а Роланд и его немногие оставшиеся в живых соратники, поднимаются все выше,

отстреливаясь. Стрельба не смолкает, выстрелы гремят и гремят, пули жужжат вокруг

каменных лиц и голов или впиваются в них, как жаждущие крови москиты. Джейми Декар-

ри убил снайпер, возможно, сын Гриссома, у которого орлиный глаз, или сам Гриссом. Ален

нашел еще более ужасный конец: его застрелили темной ночью, до начала решающей бит-

вы, двое лучших друзей. Глупая ошибка, нелепая смерть. На помощь надежды не было. Ко-

лонна Демулетта попала в засаду под Римроксом и полегла, а когда Ален, далеко за полночь,

прискакал, чтобы сообщить об этом, Роланд и Катберт… грохот их револьверов… и, о,

когда Ален выкрикнул их имена…

Теперь они на вершине и бежать отступать больше некуда. За их спинами, на восто-

ке, отвесный обрыв вел к Соленому морю, которое в пятистах милях к югу называлось Чи-

стым. А с запада находился склон с каменными лицами и орущими, наступающими людьми

Гриссома. Роланд и его соратники убили сотни, но в живых, по самым скромным подсче-

там, осталось еще две тысячи. Две тысячи людей, раззявленные рты, выкрашенные синим

лица, кто-то с винтовкой, некоторые даже с базукой… против дюжины. Именно столько

их осталось, на вершине Иерихонского Холма, под палящим солнцем. Джейми мертв, Ален

пал под пулями своих лучших друзей, надежный, верный Ален, который мог бы под покровом

ночи укрыться в безопасном месте… Катберт ранен. Сколько раз? Пять? Шесть? Рубаш-

ка стала алой от крови. Половина лица залита кровью, глаз с той стороны невидяще смот-

рит на щеку. Однако, он по-прежнему крепко держит рог Роланда, тот самый рог, к кото-