Вебер по-прежнему спокойно сидел на стуле, положив на руки подбородок. За все это
время он почти ни разу не пошевелился. Выслушав доклад дежурного, он медленно встал и
потянулся.
— Люди слишком долго простояли без движения. Им необходимо размяться. Приступить к
занятиям по географии!
Во все концы аппель-плаца понеслась команда:
— Руки за голову! Низкий сест — принять! Прыжками вперед — марш!
Длинные шеренги людей покорно опустились на корточки и прыжками, по-лягушечьи,
медленно двинулись вперед. Луна тем временем поднялась еще выше и посветлела. Она уже
высветила часть плаца. Другой конец его заслонили от луны здания, бросив на него свои тени.
На земле четко обозначились очертания крематория, лагерных ворот и даже силуэт виселицы.
— Назад марш!
Шеренги запрыгали со света обратно во тьму. Многие, обессилев, падали на землю.
Солдаты СС, капо и старосты блоков пинками и ударами поднимали их на ноги. Крики были
почти не слышны из-за шарканья бесчисленных подошв по земле.
— Вперед! Назад! Вперед! Назад! Смирно!
Началась основная часть урока географии. Она состояла в том, что заключенные бросались
на землю, ползли, по команде вскакивали, опять ложились и ползли дальше. Так они изучали
землю «танцплощадки», подробно, до мельчайших бугорков и ямок, до боли. Через несколько
мгновений плац уподобился растревоженной куче огромных полосатых червей, которые имели
весьма отдаленное сходство с людьми. Они старались, как могли, защитить раненых. Но это
плохо удавалось из-за спешки и страха.
Через четверть часа Вебер скомандовал отбой. Эти пятнадцать минут обошлись
изнуренным узникам довольно дорого: повсюду валялись на земле те, кто не в силах был
подняться.
— По блокам становись!
Люди потащились обратно на свои места, поддерживая со всех сторон пострадавших,
которые еще могли кое-как переставлять ноги. Остальных положили рядом с ранеными.
Наконец, лагерь замер. Вебер выступил вперед.
— То, чем вы сейчас занимались, было в ваших собственных интересах. Вы научились
находить укрытие во время воздушного налета.
Несколько эсэсовцев захихикали.
Коротко взглянув на них, Вебер продолжал:
— Вы сегодня на собственной шкуре узнали, с каким бесчеловечным врагом нам
приходится бороться. Германия, всегда стремившаяся к миру, подверглась жестокому
нападению. Враг, разбитый на всех фронтах, в отчаянии прибегает к последнему средству: он
трусливо бомбит в нарушение всех прав человека мирные немецкие города. Он разрушает
церкви и больницы. Он убивает беззащитных женщин и детей. Ничего другого и не следовало
ожидать от зверей и недочеловеков. Но мы не останемся в долгу. С завтрашнего дня руководство
лагеря требует от вас лучших результатов в работе. Команды выступают на час раньше, для работ
по расчистке улиц. Личное время по воскресеньям отменяется до особого распоряжения. Евреи
на два дня лишаются хлебного пайка. Скажите спасибо вражеским головорезам-поджигателям.
Вебер замолчал. Лагерь затаил дыхание. Снизу, из долины, послышался шум мощного
мотора, который быстро приближался, жужжа на высокой ноте. Это был мерседес Нойбауера.
— Запевай! — скомандовал Вебер. — «Германия превыше всего»!
Команду выполнили не сразу. Все были удивлены. В последние месяцы им не часто
приказывали петь, а если это и случалось, то пели всегда народные песни. Как правило, петь их
