того, кто остался жить, того, кого ему сегодня подсунули, — это имя, которое он только что
услышал. Потеряв след, он теперь не сможет выдать 509-го.
Отворилась дверь, и на пороге появился Штайнбреннер. Следом за ним вошли Бройер,
хозяин штрафного бункера, и шарфюрер Ниманн. Штайнбреннер улыбнулся Шульте.
— Мы пришли тебя сменить. Приказ Вебера. Вы уже заканчиваете?
Шульте захлопнул книгу.
— Сколько осталось? — спросил он Драйера.
— Четыре трупа.
— Хорошо. Заканчивайте.
Штайнбреннер прислонился к стене, исцарапанной ногтями повешенных.
— Заканчивайте, заканчивайте. Мы не торопимся. Потом пришлите нам тех пятерых,
которые работали наверху. У нас для них маленький сюрприз.
— Да, — подтвердил Бройер. — У меня сегодня день рождения.
— Кто из вас 509-й? — спросил Гольдштейн.
— А что?
— Меня перевели сюда.
Был уже вечер. Гольдштейна и еще двенадцать заключенных отправили в Малый лагерь.
— Меня послал к вам Левинский, — сказал он, обращаясь к Бергеру.
— Ты будешь в нашем бараке?
— Нет. В 21-м. Так получилось. Времени было мало. Потом, может быть, переберусь к вам.
Просто надо было срочно уносить оттуда ноги. А где 509-й?
— 509-го больше нет.
Гольдштейн вскинул глаза.
— Умер? Или спрятали?
— Ему можно верить, — сказал 509-й, сидевший рядом с ним. — Левинский в прошлый раз
рассказывал о нем.
Он повернулся к Гольдштейну.
— Меня теперь зовут Флорманн. Что нового? Мы давно о вас ничего не слыхали.
— Давно? Два дня!
— Это много. Что нового? Иди сюда. Здесь никто не услышит.
Они сели в стороне, поодаль от других.
— Вчера мы в 6-м блоке слушали по нашему радио новости. Англичан. Правда, из-за
сильных помех мало что поняли, но одно сообщение расслышали хорошо: русские уже
обстреливают Берлин.
— Берлин?
— Да…
— А англичане и американцы?
— Про них мы ничего нового не узнали: во-первых, помехи, а во-вторых — мы боялись, что
нас накроют. Рурская область
[12]
окружена, и они уже давно перешли Рейн — это точно.
509-й смотрел на колючую проволоку, за которой под низкими грозовыми тучами
пламенела полоска заката.
— Как медленно это все тянется…
— Медленно? Это ты называешь медленно? За год германские войска оттеснены от России
до самого Берлина и из Африки до Рура! И ты говоришь — медленно?
509-й покачал головой.
— Я не о том… Я хотел сказать: медленно для тех, кто здесь. Для нас. Вдруг стало
