Бергер набрал воздуху в легкие.
— Это значит, что мне наплевать — что творится в золотых списках.
Драйер сделал было движение в сторону Бергера, но совладал с собой.
— Там все в порядке… — произнес он угрожающе.
— Может быть. А может, и нет. Их ведь можно сравнить…
— Сравнить? С чем?
— С моими списками. Я веду их с самого первого дня, как начал здесь работать. На всякий
случай.
— Смотрите-ка на него! Он тоже ведет списки, этот хитрый тихоня!.. И ты думаешь, тебе
поверят больше, чем мне?
— Я не исключаю такой возможности. Мне ведь от этого списка никакой пользы.
Драйер смерил Бергера взглядом с ног до головы, словно в первый раз увидел его.
— Так… Значит, говоришь, никакой пользы? Я тоже так думаю… И чтобы мне это сказать,
ты, конечно, дождался подходящего момента, здесь, в подвале, а? Наедине со мной — это была
больша-а-я ошибка, куриная твоя башка! — Он ухмыльнулся. Но из-за боли, которую ему
причинял фурункул, ухмылка была больше похожа на оскал злой собаки. — Может, ты теперь
расскажешь, что мне мешает стукнуть тебя слегка по твоей куриной башке и положить твой труп
рядом с другими? Или аккуратно перекрыть тебе кислород? Тогда ты сам и станешь тем, кого у
нас в списке не хватает. Объяснений никаких не потребуется. Мы ведь одни. Ты просто взял да и
помер. Сердечная недостаточность. Одним больше, одним меньше — здесь это роли не играет.
Никакого расследования не будет. А я уж тебя оприходую.
Драйер подошел ближе. Он был фунтов на шестьдесят тяжелее, чем Бергер. У Бергера даже
со щипцами в руке не было ни малейшего шанса. Он сделал шаг назад и чуть не упал,
наткнувшись на лежавший сзади труп. Драйер, схватив его за руку, завернул ему кисть назад.
Бергер выронил щипцы.
— Вот так будет лучше, — сказал Драйер.
Он рывком притянул Бергера к себе. Его красное, искаженное лицо было прямо перед
глазами Бергера. На верхней губе поблескивал синеватый по краям фурункул. Бергер молчал. Он
откинул голову как можно дальше назад, изо всех напрягая то, что когда-то было шейными
мышцами.
Он увидел, как правая рука Драйера начала медленно подниматься вверх. В голове у него
прояснилось. Он знал, что надо делать. Времени было мало, но рука, к счастью, поднималась
медленно, как в замедленной съемке.
— То, что вы сейчас хотите сделать, — я предусмотрел, — торопливо проговорил он. — Все
заранее записано, и есть даже подписи свидетелей.
Рука не остановилась. Она продолжала подниматься, медленно, но неумолимо.
— Врешь!.. — процедил сквозь зубы Драйер. — Хочешь спасти свою шкуру. Ну поговори-
поговори, тебе уже не долго осталось говорить.
— Я не вру. Мы понимали, что вы попытаетесь избавиться от меня. — Бергер смотрел
Драйеру прямо в глаза. — Это первое, что всегда приходит в голову глупцам. Все уже давно на
бумаге, и эта бумага вместе со списком, в котором не хватает двух золотых сережек и золотой
оправы, будет передана лагерфюреру, если я вечером не вернусь в барак.
Драйер заморгал.
— Вот как?
— Именно так. Неужели вы думаете, что я не знал, чем рискую?
— Та-ак… Значит, говоришь, знал?
— Да. Все записано. Золотую оправу, которой не достает, наверняка еще хорошо помнят
