превратились в осязаемый образ Жизни, в недоступное для него прибежище. Ему захотелось
спрятаться в одном из этих бараков, забиться в самый дальний и темный угол, как можно дальше
от этой ухабистой дороги, неумолимо ведущей в небытие. Не дожил два месяца, думал он тупо.
А может быть, всего две недели. Все зря. Зря.
— Товарищ! — раздался вдруг совсем рядом чей-то голос. В этот момент они проходили
мимо барака 13. Человек, окликнувший его, стоял у двери. Лицо его было покрыто клочками
черной щетины.
509-й поднял голову.
— Не забываете это, — пробормотал он. Он не знал этого человека.
— Мы не забудем это, — ответил незнакомец. — Куда вас?..
Оставшиеся в бараках заключенные видели Вебера и Визе. Они понимали, что все это было
неспроста.
509-й остановился. Он посмотрел на человека, стоявшего у двери барака. Стряхнув с себя
оцепенение, он вновь вспомнил о том важном, что он еще должен был сказать, о том, чему
нельзя было пропасть, потеряться.
— Не забывайте это! — прошептал он страстно. — Никогда! Никогда!
— Никогда! — повторил незнакомец твердым голосом. — Куда вы идете?
— В какой-то госпиталь. Подопытными кроликами. Не забывайте этого. Как тебя звать?
— Левинский, Станислав.
— Не забывай этого, Левинский, — сказал 509-й. Ему казалось, что с именем это звучит
более убедительно. — Левинский, не забывай этого.
— Я никогда этого не забуду.
Левинский коснулся рукой его плеча. Для 509-го это было чем-то бульшим, чем просто
прикосновение. Он еще раз кивнул ему. Лицо его чем-то отличалось от лиц в Малом лагере. 509-
й почувствовал, что его наконец-то поняли. Он отправился дальше. Бухер ждал его. Вместе они
догнали остальных, которые не останавливаясь брели по дороге.
— Мясо… — бормотал Вася. — Суп и мясо…
Спертый воздух канцелярии был пропитан застарелым запахом сапожного крема. Капо уже
приготовил бумаги.
— Распишитесь здесь, — сказал он, безо всякого выражения посмотрев на шестерых
заключенных.
509-й взглянул на стол. Он не понимал, с чего это вдруг потребовались их подписи.
Заключенным отдавали приказ, без всяких подписей. Вдруг он почувствовал на себе чей-то
взгляд. Это был один из писарей, сидевший за спиной у капо. Поймав взгляд 509-го, он едва
заметно повернул голову справа налево.
Вошел Вебер. Все застыли по стойке «смирно».
— Продолжайте! — бросил он и взял со стола бумаги. — Еще не готово? Быстро!
Распишитесь здесь!
— Я не умею писать, — сказал Вася, стоявший ближе всех к столу.
— Значит, ставь три креста.
Вася поставил три креста.
— Следующий!
Трое новеньких один за другим подошли к столу и расписались. 509-й тем временем
лихорадочно соображал. У него появилось ощущение, что еще должен быть какой-то выход. Он
еще раз взглянул на писаря, но тот уткнулся в свои бумаги и не поднимал головы.
— Твоя очередь! — зарычал Вебер. — Что размечтался?
