Глава восьмая
Уборная была битком набита скелетами. Снаружи, из длинной очереди, выстроившейся
перед дверью, им кричали, чтобы они поторапливались. Многие валялись на земле, корчась от
боли. Другие, со страхом озираясь по сторонам, пристраивались у стены и опорожнялись, не в
силах больше терпеть. Один скелет стоял, как аист, на одной ноге, опершись рукой о стену
барака; раскрыв рот, он не мигая смотрел куда-то вдаль. Он постоял так некоторое время и
рухнул замертво. Такое случалось нередко: скелеты, которые еще минуту назад не в состоянии
были даже ползти, вдруг тяжело поднимались во весь рост, неподвижно стояли какое-то время,
уставившись пустыми глазами вдаль, и падали замертво — словно их последним желанием
перед смертью было подняться с земли и выпрямиться, еще раз хоть на миг уподобиться
человеку.
Лебенталь осторожно переступил через мертвого скелета и направился к двери. Стоявшие в
очереди разом возмущенно загоготали, как потревоженные гуси. Они решили, что он хочет
нахально пролезть вперед. Кто-то вцепился в его одежду, по спине и по голове его застучал град
костлявых, невесомых кулаков. Но никто из них не решался оставить свое место в очереди:
обратно его бы уже не пустили. И все же скелетам удалось свалить Лебенталя наземь, и они
принялись пинать его ногами. Причинить вреда они ему не могли, у них совершенно не было
сил.
Лебенталь встал на ноги. Он не собирался никого обманывать. Он искал Бетке из
транспортной команды. Ему сказали, что тот направился сюда. Он подождал еще немного у
выхода, стараясь держаться подальше от обозленной очереди. Бетке был его клиентом. Через
него он собирался сбыть коронку Ломана.
Бетке не появлялся. Лебенталь недоумевал, зачем тому понадобилось тащиться в эту
вонючую уборную. Правда, здесь тоже шла торговля, но у такого туза, как Бетке, конечно, были
возможности поинтереснее.
Так и не дождавшись его, Лебенталь отправился в умывальник, располагавшийся напротив,
в соседнем бараке. Барак этот примыкал своим единственным крылом к уборной. Умывальник
представлял собой несколько длинных цементных желобов, над которыми протянулись
железные трубы со множеством маленьких отверстий. Эти цементные корыта облепили со всех
сторон, словно мухи, десятки заключенных. Большинство — чтобы напиться или набрать воды и
жестяную консервную банку и отнести в барак. Чтобы вымыться, воды было слишком мало. А
тот, кто, раздевшись, все же пытался это сделать, рисковал остаться без одежды.
Умывальник тоже был частью черного рынка, но уже для более приличной публики. В
уборной можно было разжиться в лучшем случае коркой хлеба, какими-нибудь отходами или
парой окурков. В умывальнике же собирались в основном маленькие капиталисты из рабочего
лагеря.
Лебенталь постепенно протиснулся вглубь помещения.
— Что у тебя? — тут же обратился к нему незнакомый тип.
Лебенталь коротко взглянул н него. Это был какой-то одноглазый оборванец.
— Ничего.
— У меня морковка.
— Не требуется.
В умывальнике Лебенталь моментально преобразился. Здесь он казался гораздо
решительнее, чем в бараке.
— Осел!
