Шульте. Дыхание старательного национал-социалиста, который со спокойной совестью
исполняет свой долг, самозабвенно ищет золотые пломбы, равнодушный к безмолвному
обвинению только что убитого рта. Бергер вдруг почувствовал, что больше не в состоянии
выносить это прерывистое мальчишечье дыхание. «Как будто ищет птичьи яйца в гнезде…», —
подумал он.
— Хорошо. Ничего нет, — разочарованно сказал Шульте. Он взял со стола один из списков
и ящик с золотом. — Распорядитесь, чтобы этих отправили наверх, а здесь все как следует
выдраили.
Он ушел, молодой, стройный и невозмутимый. Бергер принялся раздевать Бреде. Это было
просто, он мог управиться один. Эти трупы еще не успели остыть. На Бреде были штатские
брюки, майка-сетка и кожаная куртка. Драйер закурил сигарету. Он знал, что Шульте больше не
придет.
— Он забыл очки, — сказал Бергер.
— Что?
Бергер показал на Моссе. Драйер подошел ближе. Бергер снял очки с мертвого лица.
Штайнбреннеру показалось забавным повесить Моссе в очках.
— Одна линза еще цела, — сказал капо. — Но кому она нужна — одна-единственная линза:
Разве что детям, выжигать что-нибудь на солнце.
— Хорошая оправа.
Драйер наклонился поближе.
— Никель, — бросил он презрительно. — Дешевка.
— Нет, — возразил Бергер. — Это белое золото.
— Что?
— Белое золото.
Капо взял очки в руку.
— Белое золото? Это точно?
— Совершенно точно. Оправа грязная. Если ее вымыть с мылом, вы сами увидите.
Драйер взвесил очки на ладони.
— Тогда это совсем другое дело.
— Да.
— Надо их записать.
— Списков уже нет, — сказал Бергер и посмотрел на капо. — Шарфюрер Шульте унес их с
собой.
— Ничего. Я могу его догнать.
— Да, — сказал Бергер, продолжая в упор смотреть на Драйера. — Шарфюрер Шульте не
обратил внимания на очки. Или решил, что они не представляют собой никакой ценности.
Может, они и в самом деле ничего не стоят. Я могу ошибаться. Может, это действительно
никель.
Драйер поднял глаза.
— Их ведь могли выбросить, — продолжал Бергер. — Вон на ту кучу ненужного хлама.
Разбитые очки в дешевой металлической оправе.
Драйер положил очки на стол.
— Давай-ка заканчивай с этими.
— Одному мне не справиться. Они слишком тяжелые.
— Ну значит, позови еще троих сверху.
Бергер отправился наверх и вскоре вернулся с тремя заключенными. Вчетвером они сняли
Моссе. Из легких клокоча вырвался сжатый воздух, когда они ослабили петлю на шее. Крюки
