несколько лет. Он вытравил из своей памяти все воспоминания — и то, что было в лагере, и то,
что было до него. Он даже не хотел слышать своего имени. Он перестал быть человеком и не
желал им больше становиться, иначе это сломало бы его. Он стал просто номером и хотел
остаться им и для себя, и для других. Молча сидел он во тьме, прижимая к себе оружие, и дышал,
и чувствовал, как прорастают в нем все многочисленные перемены последних недель.
Воспоминания нахлынули вновь, и ему казалось, будто душа его насыщается чем-то невидимым,
каким-то живительным, сильнодействующим лекарством.
Он услышал, как началась смена караула и осторожно поднялся. Несколько секунд он стоял
на месте, покачиваясь, как пьяный. Затем медленно пошел за угол барака.
Рядом с дверью кто-то сидел.
— 509-й! — услышал он чей-то шепот. Это был Розен.
Он вздрогнул, словно очнувшись от долгого сна, полного бесконечных, тяжелых видений, и
посмотрел вниз.
— Меня зовут Коллер, — произнес он, словно обращаясь к самому себе. — Фридрих
Коллер.
— Да? — растерянно переспросил Розен.
