— Что бы вы стали делать, Вебер, — сказал он задушевно, — если бы на какое-то время, из
тактических соображений — вы понимаете! — ну, скажем… чтобы выиграть время, в общем,
если бы противник на короткий период оккупировал страну, что, разумеется — прибавил он
поспешно, — как уже не раз доказывала история, еще вовсе не означало бы поражения?
Вебер слушал его с едва уловимым оттенком усмешки.
— Для таких, как я, работа всегда найдется, — ответил он деловито. — Мы еще
поднимемся, пусть даже под чужими именами. А по мне — хоть коммунистами. Пару лет теперь
не будет национал-социалистов. Все станут демократами. Это не страшно. Я, наверное, где-
нибудь когда-нибудь буду работать в какой-нибудь полиции. Скорее с чужими документами. А
потом все начнется сначала.
Нойбауер ухмыльнулся. Уверенность Вебера вернула ему его собственную уверенность.
— Неплохо. Ну, а я? Как, по-вашему, что ждет меня?
— Я не знаю. У вас семья, господин оберштурмбаннфюрер. Вам будет труднее поменять
вывеску и лечь на дно.
— В том-то и дело. — Хорошее настроение Нойбауера опять пропало. — Знаете что, Вебер,
я бы хотел пройтись по лагерю, посмотреть, что там делается. Давно собираюсь.
Когда он появился в дезинфекционном блоке, в Малом лагере уже знали, что предстоит.
Оружие Вернер и Левинский переправили обратно в рабочий лагерь. Только у 509-го еще
оставался револьвер. Он ни за что не желал расставаться с ним и спрятал его под нарами.
Спустя четверть часа из лазарета через уборную поступило странное сообщение: обход
коменданта не был очередной карательной экспедицией; тщательной проверки бараков, вопреки
ожиданиям, не было. Нойбауер сегодня благоволит к своим подопечным.
Новый староста блока нервничал. Он беспрестанно кричал и командовал.
— Не кричи, — сказал ему Бергер. — Лучше от этого не будет.
— Что?
— То!
— Это мое дело — кричать или не кричать. Строиться! Выходи строиться! — Староста
помчался по бараку. Те, которые еще могли ходить, собрались перед бараком.
— Это не все! Где остальные?
— Мертвецам тоже строиться?
— Закрой пасть! Все на построение! Вынести лежачих больных!
— Послушай-ка. Никто не говорил, что будет поверка. Никто не приказывал строиться.
Зачем тебе понадобилось заранее строить барак?
Староста блока весь взмок.
— Я делаю то, что считаю нужным. Я староста блока. Где этот тип, который все время
торчит вместе с вами? С тобой и с тобой, — он ткнул пальцем в Бергера и Бухера.
Не дожидаясь ответа, он распахнул дверь барака, чтобы самому посмотреть, кто там еще
остался. Именно этого Бергер и не хотел допустить. 509-й спрятался в бараке. Ему совсем ни к
чему было еще раз попадаться на глаза Веберу. Бергер встал в дверях, преградив старосте путь.
— Ты что? Уйди с дороги!
— Его здесь нет, — сказал Бергер, не трогаясь с места. — Ты понял?
Староста в изумлении уставился на него. Бухер и Зульцбахер встали рядом с Бергером.
— Что это значит? — спросил, наконец, староста.
— Его здесь нет, — повторил Бухер. — Рассказать тебе, как умер Хандке?
— Вы что, спятили?
Подошли Розен с Агасфером.
— Да я вам всем кости переломаю!
