идешь сюда. Пока их всех сожгут, пройдет дней пять. А там уже будет новых хоть отбавляй.
Сейчас везде такая неразбериха, что никто уже ничего не знает. Главное — чтобы тебя было не
найти, если что. — По лицу его скользнула ухмылка. — В такие времена это самое главное.
Подальше от греха!
— Давайте, — поторопил 509-й. — Ищите труп без татуировки.
Света почти не было. Малиновая, зловеще подрагивающая полоска над западным
горизонтом не помогала. Чтобы разглядеть, есть на руке мертвеца наколка с номером или нет,
приходилось ползать на коленях и изо всех сил напрягать зрение. Наконец, они нашли
подходящий труп примерно одного роста с Бергером и стащили с него одежду.
— Давай, Эфраим!
Они сидели с той стороны барака, которую часовые не могли видеть со своих вышек.
— Переоденься лучше здесь, — шепнул Левинский. — Чем меньше народу будет знать твой
настоящий номер, тем лучше. Давай сюда свою куртку и штаны!
Бергер разделся. Он стоял на фоне неба, как некий призрачный арлекин. Во время
неожиданной выдачи белья ему достались женские панталоны, которые ему были по самые
икры, и сорочка с глубоким вырезом без рукавов.
— Скажете завтра на поверке, что он умер.
— Ладно. Блокфюрер его не знает. А со старостой блока мы как-нибудь разберемся.
— Вы, я смотрю, разошлись не на шутку. — Левинский слегка усмехнулся. — Пошли,
Бергер.
— Значит, все-таки этап! — Розен не мигая смотрел Бергеру вслед. — Зульцбахер был прав.
Не надо было говорить о будущем. Это приносит несчастье.
— Ерунда! Нам только что дали поесть, это раз. Бергер спасен, это два. И неизвестно еще,
отдаст ли Нойбауер приказ. Что тебе еще надо? Заладил — «несчастье, несчастье»! Ты что,
хочешь, чтобы тебе дали гарантию на год?
— Бергер вернется? — спросил кто-то за спиной у 509-го.
— Он спасен, — с горечью произнес Розен. — Он не попадет в эту партию.
— Заткнись! — оборвал его 509-й и обернулся. За спиной у него стоял Карел. — Конечно,
вернется, Карел. Ты почему не в бараке?
Карел поднял плечи.
— Я подумал, может, у вас найдется кусок кожи, пожевать.
— Вот тебе кое-что получше, — ответил Агасфер и отдал ему свой хлеб и морковку. Он
оставил все это специально для него.
Карл принялся медленно жевать. Потом, заметив, что на него смотрят, встал и ушел. Когда
он вернулся обратно, он уже не жевал.
— Десять минут, — объявил Лебенталь, глядя на свои никелированные часы. — Неплохо,
Карел. Меня так хватило всего на десять секунд.
— Лео, а может, попробовать обменять часы на еду? — спросил 509-й.
— Сейчас на еду ничего не обменяешь. Даже золото.
— Можно есть печень, — сказал Карел.
— Что?
— Печень. Свежую печень. Если сразу же вырезать, то можно есть.
— Откуда вырезать?
— У мертвого.
— Кто тебе это сказал, Карел? — спросил Агасфер через некоторое время.
— Блацек.
— Какой Блацек?
