обслуживания.
Домов становилось все больше и больше. Фары вырывали их из темноты, где шумел дождь.
Повсюду стояли люди с зонтиками, в непромокаемых плащах. Мелькали белые стены, люди,
разлетавшиеся в разные стороны, как брызги, зонтики, качавшиеся взад и вперед, подобно
шляпкам грибов во время бури; впереди чью-то машину швыряло из стороны в сторону.
— Стоп! — крикнул Торриани.
Тормоза тотчас сработали, машину встряхнуло, и она остановилась.
— Воды, задние колеса, скорее! — крикнул Клерфэ; мотор уже замолк, но в ушах Клерфэ
все еще стоял гул, как в пустых заброшенных залах.
Кто-то протянул ему кружку с лимонадом и дал новые очки.
— На каком мы месте? — спросил Торриани.
— Вы идете прекрасно! На восемнадцатом.
— Паршиво, — сказал Клерфэ. — А как другие?
— Монти на четвертом, Саккетти на шестом, Фриджерио на седьмом. Конти выбыл.
— Кто на первом месте?
— Маркетти. Обошел всех на десять минут. За ним Лотти, отстал от него на три минуты.
— А мы?
— Вы отстали на девятнадцать минут. Не беспокойтесь. Тот, кто приходит в Рим первым,
никогда не выигрывает гонки. Это всем известно.
Откуда-то вдруг появился тренер.
— Да, такова воля божья, — добавил он. — Святая мадонна, матерь господа нашего! Ты
ведь это тоже знаешь! Покарай Маркетти за то, что он первый! Ниспошли ему маленькую
дырочку в бензонасосе, больше ничего не надо. И Лотти тоже; быть вторым — почти такой же
грех, как быть первым. Святые архангелы, храните… — молил он.
— Как вы сюда попали? — спросил его Клерфэ. — Почему вы не в Брешии?
— Готово! — крикнул один из механиков.
— Давай!
— Я лечу… — начал было тренер, но его слова сразу же заглушил рев мотора.
Машина ринулась вперед. Люди бросились врассыпную, и шоссе, к которому они были
приклеены, вновь пошло разворачивать перед Клерфэ свои бесчисленные петли.
Что сейчас делает Лилиан? — подумал Клерфэ. Сам не зная почему, он надеялся, что на
этом пункте обслуживания его ждет телеграмма. Но телеграммы всегда запаздывают. Может
быть, он получит ее при следующей остановке… А потом были только огни, ночь, люди; из-за
рева мотора он не слышал их криков, и они походили на тени, мелькающие на экране немого
кино. Но вот все исчезло, кроме шоссе, которое, словно змея, ползло по земле, и таинственного
зверя, ревущего под капотом машины.
Разговор дали очень быстро. А Лилиан ждала его только через несколько часов, хотя бы
потому, что знала порядки на французских телефонных узлах; кроме того, ей казалось, что
санаторий страшно далеко, чуть ли не на другой планете.
— Санаторий Монтана слушает…
Лилиан не могла понять, знаком ли ей этот голос. Возможно, что к телефону по-прежнему
подходила фрейлейн Хегер.
— Будьте добры, господина Хольмана, — сказала Лилиан, почувствовав, как у нее вдруг
забилось сердце.
— Минутку.
Лилиан прислушалась к едва различимому гулу проводов. У нее мелькнула мысль, что
