бессмысленности земного существования. Лилиан развеселилась. Поэт, хоть он и был тощий,
оказался великолепным едоком. Лилиан спросила, сможет ли он уничтожить еще один ростбиф.
Жерар заявил, что для него это не составит труда и что Лилиан понимает поэзию. Но не находит
ли она, что человеческая жизнь безотрадна? К чему жить? Жерар съел еще два ростбифа, и его
стихи стали еще меланхоличнее. Теперь он принялся обсуждать проблему самоубийства. Что
касается его, то он готов в любой момент покончить с собой — разумеется, не сегодня, после
такого обильного ужина, а завтра. Лилиан развеселилась еще больше. Несмотря на худобу, вид у
Жерара был вполне здоровый; он проживет еще лет пятьдесят.
* * *
Некоторое время Клерфэ сидел в баре отеля Риц. Потом он решил позвонить Лилиан. К
телефону подошел портье.
— Мадам в отеле нет, — сказал он, узнав голос Клерфэ.
— Где же она?
— Мадам ушла. С полчаса назад.
Клерфэ прикинул: так быстро Лилиан не могла уложиться.
— Она взяла с собой чемоданы? — спросил он на всякий случай.
— Нет, сударь, мадам надела плащ.
— Хорошо, спасибо.
Плащ, — подумал Клерфэ. — С нее все станется, она может пойти на вокзал совсем налегке
и уехать обратно к своему Борису Волкову, который куда лучше меня.
Клерфэ побежал к машине. Мне надо было остаться с ней, — думал он. — Что со мной
происходит? Каким неуклюжим становится человек, когда он любит по-настоящему! Как быстро
слетает с него самоуверенность! И каким одиноким он себе кажется; весь его хваленый опыт
вдруг рассеивается, как дым, и он чувствует себя таким неуверенным. Нет, я не должен ее
потерять!
Портье в отеле еще раз показал Клерфэ, в какую сторону пошла Лилиан.
— Не к Сене, сударь, — сказал он успокоительным тоном. — Направо. Может быть, ей
просто захотелось еще раз пройтись, и она скоро вернется.
Клерфэ медленно ехал по бульвару Сен-Мишель. Лилиан услышала рев машины и сразу же
увидела Джузеппе.
— А как же смерть? — спросила она Жерара, перед которым теперь стояла тарелка с
сыром. — Что делать, если смерть еще печальнее жизни?
Меланхолично жуя, Жерар ответил вопросом на вопрос:
— Кто знает, может, жизнь дана нам в наказание за те преступления, которые мы
совершили где-нибудь в ином мире? Быть может, наша жизнь и есть ад и церковники
ошибаются, суля нам после смерти адские муки.
— Они сулят нам также и райское блаженство.
— Тогда, может, все мы падшие ангелы и каждый из нас обречен провести определенное
количество лет в каторжной тюрьме на этом свете.
— Но ведь при желании срок заключения можно уменьшить…
— Вы говорите о самоубийстве! — Жерар с восхищением кивнул. — Но люди не хотят и
думать о нем. Нас оно пугает. Хотя самоубийство — освобождение! Если бы жизнь была не
жизнь, а огонь, мы бы знали, что делать. Выскочить из огня! Ирония заключается в том, что…
Джузеппе уже второй раз проехал мимо кафе, на этот раз он появился со стороны площади
