— Чтобы в один прекрасный день ты не исчезла опять совершенно бесследно.
— Но я ведь оставила в отеле Риц свои чемоданы. Ты думаешь, что женитьба привязывает
женщину больше, чем наряды, и что она скорее вернется?
— Я хочу жениться не для того, чтобы ты возвращалась, а чтобы ты была всегда со мной.
Впрочем, давай посмотрим на это с другой стороны. У тебя осталось мало денег. От меня ты
ничего не хочешь брать.
— Но у тебя у самого их нет, Клерфэ.
— Я сохранил свою долю от двух гонок. Кроме того, кое-что у меня было и кое-что я еще
заработаю. На этот год нам хватит с лихвой.
— Хорошо, тогда подождем до будущего года.
— Зачем ждать?
— Ты убедишься, что это чепуха. На какие деньги ты будешь покупать мне в будущем году
платья и туфли? Ты ведь сам говорил, что твой контракт истекает в конце года.
— Наша фирма предложила мне представительство.
Подняв ногу, Лилиан критически разглядывала ее. Скоро она уже станет слишком худой, —
подумала Лилиан.
— Ты хочешь продавать машины? — спросила она. — Не представляю тебя в этой роли.
— Я тоже, но я многого не представлял себе, а потом прекрасно все делал. К примеру, я не
представлял, что захочу жениться на тебе.
— Значит, ты хочешь все сразу? В один прекрасный день стать почтенным торговцем и
примерным семьянином?
— Ты говоришь об этом как о мировой катастрофе, Лилиан выскользнула из постели и
взяла халат,
— Где же ты будешь торговать автомобилями?
Клерфэ помедлил секунду.
— В округе Тулуза скоро откроется вакансия.
— Боже мой! — сказала Лилиан. — Когда?
— Через несколько месяцев. Осенью. Самое позднее — в конце года.
Лилиан стала причесываться.
— Скоро я буду слишком стар, чтобы брать призы на гонках, — сказал Клерфэ за ее спиной,
лежа в постели. — Я ведь не Нуволари и не Караччола. Наверное, я мог бы поступить куда-
нибудь тренером; но тогда мне опять пришлось бы переезжать с места на место, как нашему
толстяку Чезаре. С тех пор как гонки начали устраивать в Африке и в Южной Америке, он даже
зимой не видит жену. Нет, с меня хватит. Я хочу изменить свою жизнь.
Почему все они обязательно хотят изменить жизнь? — думала Лилиан. — Почему они
стремятся изменить то, что помогло им некогда произвести впечатление на любимую женщину?
Неужели им не приходит в голову, что они могут потерять эту женщину? Даже Марио — и тот в
последний момент захотел отказаться от профессии жиголо и начать со мной новую,
добропорядочную жизнь. А теперь вот Клерфэ, который думает, что любит меня (да и я любила
его, потому что мне казалось, что у него, как и у меня, нет будущего), хочет все переменить и
еще считает, что я должна радоваться.
— Я не раз думала о том, должны ли женщины в моем положении выходить замуж, —
сказала Лилиан. — Но ни один из аргументов не показался мне достаточно веским. Особенно
тот, который выдвинул больной шахматист в нашем санатории. Он сказал, что в минуту
смертной тоски хорошо иметь рядом с собой близкого человека, Не знаю, прав ли он; мне
думается, что в такие минуты люди так безнадежно одиноки, что они и не заметят, если вокруг
их кровати соберется целая толпа близких людей. Камилла Албеи — она умерла в санатории —
