шкатулку для писем.
— А мне тебя нечем одарить, Марио, — сказала она.
— Я этого вовсе не хочу. Мне приятно дарить самому, ведь я вынужден жить на подачки.
— Вынужден?
— У меня слишком прибыльная профессия, от нее грех отказываться. Но она вовсе не
легкая. Мне так приятно, что ты от меня ничего не хочешь.
Лилиан рассмеялась. Для Марио любовь была работой. Лилиан уехала прежде, чем он успел
переменить свое мнение. Через четыре дня после этого разговора она, несмотря на протесты
врача, улетела в Париж.
Клерфэ искал Лилиан в Париже; потом он решил, что она вернулась в санаторий. Позвонив
туда, он убедился в своей ошибке. В конце концов Клерфэ начал думать, что она его бросила. Он
продолжал искать ее в Париже, но все было тщетно. Даже дядя Гастон, и тот, брюзжа, сообщил
Клерфэ, что не знает и не желает знать, где находится его племянница. Клерфэ пытался забыть
Лилиан и вернуться к своей прежней жизни; он опять начал пить и искать развлечений, но при
этом его не покидало странное чувство: ему казалось, что он погружается во что-то липкое, как
клей. Вскоре в Париж приехала Лидия Морелли.
— Птичка бросила тебя? — спросила Лидия.
— Я вижу, она тебя сильно беспокоит. Раньше ты никогда не спрашивала о других
женщинах.
— Значит, она тебя бросила?
— Бросила! Какое глупое слово, — улыбаясь, ответил Клерфэ.
— Это слово — одно из самых древних на земле. — Лидия не спускала с него глаз.
— Ты что, собираешься устроить мне семейную сцену образца тысяча восемьсот
девяностого года?
— Ты влюблен, мой самонадеянный друг.
— А ты ревнуешь.
— Да, я ревную, а ты страдаешь. Вот в чем разница.
— В самом деле?
— Да. Я знаю, к кому надо ревновать, а ты — нет. Своди меня куда-нибудь выпить.
Клерфэ повел Лидию в ресторан. В этот вечер растерянность Клерфэ обратилась в досаду
на Лилиан, его обуяла ярость, вековечная ярость мужчины, которого бросили, прежде чем он
сам успел бросить. Лидия сумела нащупать его самое больное место.
В конце разговора она сказала:
— Тебе пора жениться.
— На ком?
— Этого я не знаю. Но ты созрел для женитьбы.
— На тебе?
Лидия улыбнулась.
— Нет, не на мне. Я для этого слишком хорошо к тебе отношусь. Кроме того, у тебя
чересчур мало денег. Женись на женщине, у которой есть деньги. Таких вполне хватает. Сколько
ты намерен еще быть гонщиком? Гонки хороши для молодых.
Клерфэ кивнул.
— Я знаю, Лидия.
— Не смотри на меня с таким растерянным видом. Мы все стареем. Надо только суметь
устроить свою жизнь, пока не поздно.
— Надо ли?
