— Не будь дураком. Что нам еще остается?
Я знаю человека, — думал он, — который не хочет устраивать свою жизнь.
— Ну и что же ты решила? На ком мне жениться, Лидия? Ты стала вдруг такой заботливой.
Лидия испытующе посмотрела на него.
— Об этом стоит поговорить. Ты изменился.
Клерфэ покачал головой.
— До свиданья, Лидия, — сказал он, вставая.
Она придвинулась к нему вплотную.
— Ведь ты вернешься?
— Сколько лет мы уже знакомы?
— Четыре года. Но со многими пробелами.
— Да, эти годы напоминают парчу, изъеденную молью.
— Просто никто из нас не хотел отвечать за другого, каждый стремился получать все…
ничего не давая взамен.
— Неправда — ни то ни другое.
— Мы отлично подходили друг к другу, Клерфэ.
— Как все люди, которые ни к чему не подходят. Да?
— Не знаю.
На секунду Лидия прижалась к нему.
— Хочешь, я открою тебе один секрет?
— Какой? Что секретов нет и что все — секрет?
— Да нет, так думают только мужчины. Я тебе открою, что думают женщины. Все не так
плохо и не так хорошо, как это кажется. И нет ничего окончательного. Приходи сегодня вечером
ко мне.
* * *
Клерфэ не пошел. Он впал в апатию и чувствовал себя отвратительно. Все было не так, как
бывало обычно в подобных случаях. Он не только утратил Лилиан, он утратил что-то в себе
самом. Сам того не ведая, он частично воспринял ее образ жизни. Жизнь без завтрашнего
дня, — думал он. — Это невозможно, завтрашний день существует, по крайней мере для меня
завтрашний день должен быть.
Из-за Лилиан я отгородился от всех, — в раздражении думал он. — Из-за нее я стал на
двадцать лет моложе и намного глупее. Прежде, встречая Лидию Морелли, я проводил с ней
несколько приятных дней; а теперь, когда я вспоминаю это, мне кажется, что я поступал как
гимназист, и я чувствую себя словно с похмелья, когда пьешь плохое вино.
Надо было жениться на Лилиан, — подумал он. — Лидия права, хоть и не в том смысле, в
каком сама думает. Внезапно Клерфэ почувствовал себя свободным и тут же удивился этому.
Раньше он никогда не думал о женитьбе. Теперь женитьба казалась ему чем-то само собой
разумеющимся; он не мог представить себе жизни без Лилиан. Это не было ни беспочвенной
романтикой, ни сентиментальностью; просто жизнь без Лилиан казалась ему сейчас бесконечно
однообразной, как анфилада комнат, в которых потух свет.
* * *
