хотела, чтобы хоть один из ее любовников присутствовал при ее кончине, она решила
застраховать себя от всяких случайностей и с громадным трудом поддерживала отношения сразу
с тремя поклонниками; в течение дня всех их можно было собрать у ее постели — она
позаботилась даже об этом. Свой последний роман с одним противным наглецом она именно
поэтому затянула сверх всякой меры… Камиллу Албеи переехала машина на тихой деревенской
улице; она умерла полчаса спустя. Возле нее никого не было, даже этого наглеца. Он сидел в
кондитерской Киндлера и ел шоколадные пирожные со сбитыми сливками, и никому не могло
прийти в голову, что он там. Камиллу держал за руку деревенский полицейский, которого она
видела первый раз в жизни. И она была ему так благодарна, что хотела поцеловать его руку. Но
уже не успела.
— Лилиан, — сказал Клерфэ спокойно, — почему ты все время уклоняешься от ответа?
Лилиан отложила гребенку.
— Ты не понимаешь? Что, собственно, произошло, Клерфэ? Случай свел нас. Почему ты не
хочешь оставить все как есть?
— Я хочу удержать тебя. Сколько смогу. Все очень просто, ведь правда?
— Нет. Так нельзя удержать.
— Хорошо. Тогда давай назовем это иначе. Я не хочу жить по-старому, как жил до сих пор.
— Ты хочешь уйти на покой?
Клерфэ посмотрел на смятую постель.
— Ты всегда умеешь находить самые отвратительные слова. Позволь мне заменить их
другими. Я люблю тебя и хочу жить с тобой. Можешь посмеяться и над этим.
— Над этим я никогда не смеюсь. — Лилиан взглянула на него. Ее глаза были полны слез.
— Ах, Клерфэ! Какие это все глупости!
— Правда? — Клерфэ встал и взял ее за руки. — Мы были так уверены, что с нами этого не
может случиться.
— Оставь все как есть! Оставь все как есть! Не разрушай.
— Что я могу разрушить?
Все, — подумала она. — Нельзя построить семейное счастье в Тулузе, на крыльях бабочек,
даже если одеть их в свинец. Удивительно, как эгоизм ослепляет. Если бы дело касалось кого-
нибудь другого, он бы меня сразу понял, но, когда дело коснулось его, он вдруг ослеп.
— Я ведь больна, Клерфэ, — сказала Лилиан после некоторого колебания.
— Это только лишний раз доказывает, что тебе нельзя быть одной!
Лилиан молчала. Борис, — подумала она. — Борис бы меня сейчас понял. Клерфэ говорит
так же, как он. Но он не Борис.
— Не пойти ли нам за Джузеппе? — спросила она.
— Я могу привести его сам. Ты подождешь меня?
— Да.
— Когда ты хочешь ехать на Ривьеру? Скоро?
— Скоро.
Клерфэ остановился позади нее.
— У меня там есть домик, очень плохой.
Лилиан увидела в зеркале лицо Клерфэ и руки, которые он положил ей на плечи.
— Я открываю в тебе совершенно неожиданные качества, честное слово.
— Его можно перестроить, — сказал Клерфэ.
— А продать нельзя?
— Сперва все же взгляни на него.
— Хорошо, — сказала Лилиан, внезапно почувствовав нетерпение. — Когда будешь в отеле,
