собственная жизнь не походит на гонки?
Разве сама она не неслась вперед, стараясь как можно больше урвать от судьбы, и разве она
не гналась за призраком, который мчался впереди нее, как заяц-манок мчится перед сворой
собак на охоте?
Говорит Флоренция, — торжественно сообщил чей-то голос из радиоприемника. Лилиан
опять услышала перечень часов и минут, фамилии гонщиков, марки автомобилей, средние
скорости участников соревнования и наивысшие скорости отдельных гонщиков. А потом тот же
голос с небывалой гордостью возвестил: если лидирующие машины не снизят темпа, они
достигнут Брешии в рекордное время.
Эта фраза вдруг потрясла Лилиан. Достигнут Брешии, — подумала она, — и снова окажутся
в том же маленьком провинциальном городишке, снова увидят те же гаражи, кафе и лавчонки.
Окажутся там, откуда умчались, презрев смерть; целую ночь они будут нестись вперед как
одержимые; на рассвете их свалит с ног ужасающая усталость, их лица, покрытые коркой грязи,
окаменеют, подобно маскам, но они все равно будут мчаться и мчаться вперед, охваченные
диким порывом, как будто на карту поставлено все самое важное на свете, и в конце концов они
снова вернутся в уродливый провинциальный городишко, из которого уехали. Из Брешии в
Брешию! Разве можно представить себе более выразительный символ бессмысленности?
Природа щедро одарила людей чудесами; она дала им легкие и сердце, дала им поразительные
химические агрегаты — печень и почки, наполнила черепные коробки мягкой беловатой
массой, более удивительной, нежели все звездные системы вселенной; неужели человек должен
рискнуть всем этим лишь для того, чтобы, если ему посчастливится, примчаться из Брешии в
Брешию?
Лилиан выключила радио. Каждый человек едет из Брешии в Брешию. Так ли это?.. Из
Тулузы в Тулузу. От самодовольства к самодовольству. я? — подумала Лилиан. — Где та
Брешия, к которой я стремлюсь? Она взглянула на телеграмму Хольмана. Нет, не в санатории.
Там не было ни Брешии, ни Тулузы. Там шла безмолвная и неумолимая борьба, борьба за
каждый вздох на границе между жизнью и смертью. Там не могло быть ни Брешии, ни Тулузы!
Лилиан встала и прошлась несколько раз по комнате. Она потрогала свои платья, и ей
показалось, что с них осыпается пепел. Она взяла со стола щетки и гребни, а затем так же
машинально положила их обратно, не сознавая, что держала в руках. Подобно тени, вползающей
в окно, в ней закралось подозрение, не совершила ли она ужасной ошибки, неминуемой и
непоправимой.
Лилиан начала переодеваться. Телеграмма все еще лежала на столе. При свете лампы она
казалась самым светлым пятном в комнате. Время от времени Лилиан поглядывала на нее. Было
слышно, как за окном плескалась вода. Оттуда тянуло запахом реки и листьев.
Что они теперь делают там, в горах? — подумала Лилиан и погрузилась в воспоминания. —
Чем заняты люди в санатории в то время, как Клерфэ мчится по темному шоссе Флоренции за
светом своих фар? Поколебавшись секунду, она сняла трубку и назвала телефон санатория.
* * *
— Сиена, — сказал Торриани. — Надо заправиться и сменить задние колеса.
— Скоро?
— Через пять минут. Проклятый дождь!
Клерфэ усмехнулся.
— Он мешает не только нам. Другим тоже. Смотри, чтобы мы не проскочили пункт
