Хольмана, вероятно, придется искать. Она взглянула на часы: в санатории уже поужинали.
Почему я так взволнована, словно собираюсь оживить мертвого? — подумала она.
— Хольман у телефона. Кто говорит?
Лилиан испугалась, так близко прозвучал его голос.
— Это Лилиан, — прошептала она.
— Кто?
— Лилиан Дюнкерк.
Хольман помолчал.
— Лилиан, — сказал он затем недоверчиво. — Где вы?
— В Париже. Ваша телеграмма пришла ко мне. Телеграмму переслали из отеля Клерфэ, и я
по ошибке распечатала ее.
— Вы не в Брешии?
— Нет, — сказала она, почувствовав легкую боль. — Я не в Брешии.
— Клерфэ не захотел?
— Да, не захотел.
Клерфэ, конечно, взял бы ее с собой, если бы она стала настаивать, но она не настаивала, и
он удовольствовался ее обещанием побольше спать, отдыхать и не думать о гонках.
— Я сижу у приемника! — сказал Хольман. — Вы, конечно, тоже!
— Да, конечно.
— Клерфэ идет великолепно. В сущности, гонки еще только начались. Я знаю Клерфэ, он
выжидает. Пусть другие гробят свои машины. Раньше полуночи он не начнет нажимать,
возможно, даже немного позднее… впрочем, я думаю, что как раз в полночь. Вы ведь знаете, что
это гонки только по секундомеру. Никто из гонщиков не видит, за кем он идет, это-то как раз
больше всего изматывает; гонщики узнают, на каком они месте, только во время заправки, и
часто бывает, что сведения уже устарели. Это бег в неведомое. Вы понимаете меня, Лилиан?
— Да, Хольман. Бег в неведомое. Как вы себя чувствуете?
— Хорошо. Скорость просто фантастическая. Средняя до сих пор была сто двадцать
километров и выше. А ведь большинство мощных машин только еще выходят на прямую. Я
говорю о средней скорости, Лилиан, а не о максимальной!
— Да, Хольман. Как вы себя чувствуете?
— Очень хорошо. Мне стало намного лучше, Лилиан. Какую вы станцию слушаете?
Включите Рим. Рим сейчас ближе к трассе, чем Милан.
— Я слушаю Рим. Я рада, что вы себя чувствуете лучше.
— А что у вас, Лилиан?
— Все хорошо. И…
— Может, это правильно, что вы не в Брешии, там дождь и сильный ветер, но я бы не
выдержал, я бы поехал туда. Как вы живете, Лилиан?
Она знала, о чем он спрашивает.
— Хорошо, — сказала она. — А как там вообще у вас?
— Как обычно. За эти несколько месяцев почти ничего не изменилось.
Неужели прошло только несколько месяцев? — подумала Лилиан.
— А ведь мне казалось, что прошли уже годы.
— Как живет… — она помедлила секунду, хотя в глубине души знала, что позвонила только
ради этого вопроса. — Как живет Борис?
— Кто?
— Борис.
— Борис Волков? Его почти не видно. Он теперь не приходит в санаторий. Думаю, что у
