— Это всегда просто, если твердо помнишь, что привязанность к собственности
ограничивает и сковывает. Они пошли туда, где играла музыка.
— Вы не хотите владеть никакой собственностью? — спросил Левалли.
— Я хочу владеть всем, а это значит не владеть ничем.
Он поцеловал ей руку.
— Вот в чем загадка, — сказал он. — А теперь я провожу вас к тем кипарисам. Мы
устроили около них танцевальную площадку со стеклянным полом, освещенным снизу. Я видел
эти площадки в летних ресторанах на Ривьере и решил сделать такую же. А вот и ваши кавалеры
— здесь собралась сегодня половина Неаполя, Палермо и Рима.
* * *
— Можно быть либо зрителем, либо действующим лицом, — сказал Левалли, обращаясь к
Клерфэ.
— Либо тем и другим.
— Я предпочитаю быть только зрителем. Люди, которые пытаются совместить и то и
другое, не достигают совершенства.
Они сидели на террасе, наблюдая за женщинами, которые танцевали перед кипарисами на
освещенном стеклянном полу. Лилиан танцевала с принцем Фиола.
— Она словно пламя, — сказал Левалли, обращаясь к Клерфэ.
— Посмотрите, как она танцует. Вы помните помпейские мозаики? Женщины, созданные
искусством, потому так прекрасны, что все случайное в них отброшено! Изображена лишь их
красота. Вы видели картины во дворце легендарного Миноса на Крите? Видели изображения
египтянок времен Эхнатона? Помните этих порочных танцовщиц и юных цариц, узколицых, с
удлиненными глазами? Во всех них бушует огонь. А теперь посмотрите на танцевальную
площадку. Посмотрите на это ровное искусственное адское пламя, которое мы зажгли с
помощью техники, стекла и электричества; кажется, что женщины скользят прямо по нему. Я
устроил такую площадку, чтобы увидеть все это. Снизу они освещены искусственным адским
пламенем, огонь охватывает их платья, взбираясь все выше и выше, а на их лица и плечи падает
холодный свет луны и звезд; над этой аллегорией можно при желании посмеяться, но можно и
поразмыслить несколько минут. Как прекрасны эти женщины, которые не дают нам стать
полубогами, превращая нас в отцов семейств, в добропорядочных бюргеров, в кормильцев;
женщины, которые ловят нас в свои сети, обещая превратить в богов. Разве они не прекрасны?
— Да, они прекрасны, Левалли.
— В каждой из них заключена Цирцея. И самое смешное то, что они в это не верят. В них
горит пламя молодости, но за ними уже пляшет невидимая тень — тень мещанства и тех десяти
кило, которые они вскоре прибавят; тень семейной скуки, мелочного честолюбия и мелких
целей, душевной усталости и самоуспокоенности, бесконечного однообразия и медленно
приближающейся старости. Только одной из них не грозит все это, той, что танцует с Фиолой,
той, что вы привезли сюда. Как вам удалось ее найти?
Клерфэ пожал плечами.
— Где вы ее нашли?
Клерфэ помедлил, прежде чем ответить.
— Выражаясь вашим слогом, я нашел ее у врат царства Аида. Впервые за много лет я вижу
вас в таком лирическом настроении.
— Не так уж часто представляется случай впасть в него. У врат царства Аида… Не буду вас
